Научный сотрудник ХакНИИЯЛИ, кандидат искусствоведения, председатель регионального отделения Ассоциации искусствоведов Хакасии Маина Чебодаева поделилась с читателями ИА "Хакасия" статьёй о Николае Федоровиче Катанове во времена студенчества в Императорском Санкт-Петербургском университете (1884-1888).
Вот её содержание:
«19 мая 2024 года исполняется 162 года со дня рождения известного хакасского ученого Николая Федоровича Катанова. За многие годы вышли различные научные публикации о петербургском, казанском периодах жизни Николая Федоровича, но практически нет публикаций об учебе в Санкт-Петербургском Императорском университете и студенческой жизни и мне исследователю хотелось бы восполнить данный пробел в биографии ученого.
15 августа 1884 года в возрасте 22 лет Николай Катанов был зачислен в Санкт-Петербургский Императорский университет по разряду арабо-персидско-турецко-татарской словесности. В прошении на имя ректора университета было записано о приеме на I курс восточного факультета, приложены аттестат зрелости медалиста Красноярской мужской гимназии и «приговор» Аскизской степной думы о том, что Катанов увольняется «для продолжения образования в высших учебных заведениях», а земляки его берут на себя «все повинности, общественные и другие, могущие пасть на него во все это время».
Санкт-Петербургского Императорского университета был открыт в 1724 году по указу императора Петра I и отличался своим уникальным петербургским стилем просвещения, а петербургские студенты и выпускники стали национальным феноменом с исторически сложившимся характером и являли собой яркое творение русского менталитета.
Исследователь истории Санкт-Петербургского Императорского университета доктор исторических наук, профессор Н. Я. Оленич изучив феномен дореволюционного петербургского студента дала ему следующую характеристику:
«Чем же нам интересен и так привлекателен студент Санкт-Петербургского университета? Он подлинно русский студент, но в нём много символов петербургской культуры. Блистательный Петербург, похожий на все европейские столицы, единственный деятельный фасад России, с нетрадиционным для всей страны культурно-образовательным пространством, захватывал юных, родившихся в столице или заброшенных в неё судьбой, приобщал их к единственному культурному пласту Петербурга.
Петербургского студента отличал свой стиль, манера поведения, язык. Город-интеллигент, и петербургский тип студента для России – эталон молодого интеллектуала, не только охваченного жаждой знаний. Петербургский студент для молодежи России – носитель определенных морально-этических качеств, и наиболее яркое среди них – обостренное стремление принести пользу России».
Восточный факультет Санкт-Петербургского Императорского университета, где учился Николай Федорович, находится на Васильевском острове в здании 12 коллегий, построенном ещё в петровское время. Красный дом университета располагается на набережной реки Невы рядом с Академией наук, Академией художеств, Кунсткамерой и резиденцией русских царей Зимним дворцом и Петропавловским собором. А на другом берегу, напротив университета открывается изумительный вид на величественный Исаакиевский собор и памятник Петру I скульптора Э. Фальконе. Все это, бесспорно, оказывало влияние на становление Николая Катанова и на формирование его личности-ученого петербургской академической школы, которого отличает внутренняя культура и духовность.
Санкт-Петербург – столица Российской империи впечатлили Николая Катанова, и он написал восторженные письма в августе 1884 года другу Арсению Ярилову следующее:
«СПб очень красив. Здания распланированы правильно, не то что в Москве».
А в другом письме от 16 октября 1884 года он писал:
«Пока Питер понравился. Казань тоже, но университет далеко хуже Томского (мрачный, грязный – внутри, студенты – пьяницы), как по архитектуре, так и устройству внутри. Наш университет в СПб – мое почтение. Он длинной ¾ версты. Зал громадный. Тут, в университете, есть и буфет (пирожки, чай, сахар, кофе и булки, и прочее). За квартиру со столом я плачу 18 рублей. В университет езжу по конно-железной дороге за 4 копейки. До университета ходьбы 5 верст».
В социальном отношении студентами Санкт-Петербургского императорского университета являлись 60% дети дворян и чиновников, остальные студенты были из лиц духовного звания, сыновья почетных граждан и купцов 1-й гильдии и 2-й гильдии, мещане, ремесленники, крестьяне, из казачьего сословия, иностранных поданных и немного инородцев. В период правления Николая I к середине 1850-х годов по желанию императора в университет стали принимать детей «разночинцев» в подготовке их на специальности врачей, учителей, инженеров.
С 1885 года в связи с введением нового университетского устава студенты Санкт-Петербургского университета были обязаны носить форменную одежду. У каждого студента в «шинельной» (месте хранения верхней одежды) было свое место на вешалке, таким образом, могли проверить кто ходит на лекции, а кто – нет.
Став студентом Санкт-Петербургского императорского университета Николай Катанов приобрел форменный костюм студента, который состоял из тужурки черного цвета с синим кантом и петлицами, с золотыми пуговицами с гербом орлов. Шинель была черная, двубортная; а фуражка с синим окантом и темно-зеленой тульей. Исследователь Н. Я. Олесич пишет об уважительном отношении студентов к форме следующее:
«Сами молодые люди чтили своё форменное платье и придавали ему общественную и даже метафизическую значимость…Задолго, ещё только предвкушая университетскую жизнь, молодой человек мечтал о форме, спешил заказать её или заблаговременно приобрести. Те, кто победнее, покупали по дешевке, подчас не думая о размере. Если не повезло и в Университет не попадали, то форму можно было всегда продать и при этом даже подзаработать. На заборах, в газетах, на стендах студенческой столовой часто мелькали объявления: «Дешево продается студенческая форма».
Для многих студентов, приехавших из провинции Российской империи, Петербург являл собой некий психологический стресс. Это касалось жилищных условий проживания студентов. Отдельные квартиры занимали только 3% всех студентов остальные вынуждены были жить в комнатах с двумя или тремя лицами. В основном студенты университета вели аскетичный образ жизни, где обстановка в комнате состояла из простой железной кровати с жестким тюфяком, деревянными стульями, из предметов роскоши полагалась хозяйская лампа в жестяном колпаке, для которой керосин нужно было покупать на свои деньги. Кроме того, постояльцу полагалось в день 2 кипящих самовара. Квартирная плата в Москве и Петербурге была высокой, за плохую комнату просили 10-15 рублей, за сносную 20-25 рублей в месяц. К этому необходимо было платить плату за обучение, которая в 1887-1897-е годы составляла с 10 до 50 рублей в год.
Николай Катанов в студенческие годы учёбы жил по разным адресам в Санкт-Петербурге. В декабре 1884 года он жил у В. К. Грятбовской, где занимался с её детьми, затем жил в доходных домах по адресам: Литейном пр., д. 51, на Среднем пр. Васильевского острова, д. 16, улице Конной гвардии, д. 37, на набережной Фонтанки, д. 36 и на Церковной улице, д. 16.
В декабре 1884 года Николай Катанов получил свою первую стипендию, о чем сообщил А. А. Ярилову в письме:
«Я лично исхлопотал себе 100 рублей стипендии и освобождение от платы за слушание лекций (50 рублей). Так, достается в удел только кончившим с золотой медалью, а другие ничего не могут добиться».
Николай Федорович очень серьезно относился к учебе в университете, был исключительном способным и трудолюбивым студентом. Для него главной целью пребывания в Санкт-Петербургском университете стала учеба, а сам университет был для Катанова главным оплотом науки и прогресса, храмом науки и в то же время эталоном образования и высокой ступенью в личной карьере и в дальнейшей жизни.
Он посещал все лекции без исключения на восточном факультете, где преподавали известные русские ученые: персидский язык (В. А. Жуковский, профессор персидской словесности), арабский язык (барон В. Р. Розен, доктор арабской словесности), русскую историю (Е. Е. Замысловский, доктор русской истории), историю Востока (Н. И. Веселовский, магистр истории Востока), турецкий язык (И. Н. Березин, профессор турецкого языка), османский язык (В. Д. Смирнов, магистр османского языка), персидский язык (С. И. Черняев), английский язык (Чарльз-Эдуард Тернер), персидский язык (Хан Джафар) и др.
Свое отношение к учебе в университете он выразил в письме А. А. Ярилову:
«Многие студенты университет редко посещают, поелику их обуревает лень-матушка; она ведь является к каждому, кто изъявить желание поближе с ней познакомиться. Она общее добро рода человеческого, во всякое время и на всяком месте видим владычество её. Я стараюсь не встречаться с нею и не встречаюсь, когда хожу на занятия».
Занятия в университете длились по 12 часов в неделю, лекция продолжалась 40 минут, с переменами на 20 минут. Одних языков по словам Николая Катанова в Санкт-Петербургском императорском университете преподавалось около 24. По каждому предмету лекция стоила 2–3 рубля в год.
Учеба на восточном факультете университета давалась Катанову легко и здесь он изучал русский, немецкий, французский, английский, монгольский, персидский, турецкий и арабский языки и постепенно он начал получать хорошие результаты в их изучении. На IV курсе Катанов стал преподавать частные уроки арабского языка по 2 рубля за час и печатать статьи на восточных языках и немецком языке в журналах и газетах.
В свободное от учебы время Николай Федорович посещал квартиру исследователя Сибири, публициста и общественного деятеля, основателя и редактора газеты «Восточное обозрение» Н. М. Яндринцева, с которым познакомился в декабре 1884 года. Круг общения в Санкт-Петербурге у Ядринцева был обширен и благодаря ему Катанов познакомился с известными личностями – историком В. И. Семевским, писателем Н. И. Наумовым, путешественниками Г. Н. Потаниным и М. В. Певцовым, географом Э. Ю. Петри, востоковедами В. В. Радловым. В. П. Васильевым, И. П. Минаевым, критиком и историком литературы А. М. Скабичевским, русским писателем Д. Н. Маминым-Сибиряком и др.
Николай Михайлович оказал большое влияние на становление Катанова как ученого. Он написал следующее:
«Ядринцев вдохновлял меня к исследованию быта и истории инородцев, Г. Н. Потанин – к записям произведений народного творчества по строго определенной системе с целью выяснения общих мотивов и черт заимствований, наконец, В. В. Радлов направлял меня к точной записи произведений словесности с целью определения особенностей разных наречий и языков».
Пребывание инородца Степной думы соединенных разнородных племен Николая Катанова в Санкт-Петербурге осложнялось постоянным надзором тайной полиции и жандармерии. В 1884 году перед поступлением в университет он дал подписку III Отделению не принадлежать ни к какому тайному сообществу, не вступать и в дозволенные законом общества без специального разрешения и не участвовать ни в каком денежном сборе. И данное обещание властям он сдержал.
Научные традиции Петербургской академической школы, полученные во второй половине ХIХ века первым хакасским ученым Николаем Катановым, были продолжены в 1980-1990-х годах выпускниками Ленинградского государственного университета из Хакасии: Л. В. Анжигановой (доктор философских наук, профессор ХГУ), Н. Ф. Чаптыковой-Кузнецовой (кандидат исторических наук, ХГУ), Е. П. Мамышевой (доктор исторических наук, профессор СФУ), Э. А. Сагалаковым (кандидат исторических наук, ХГУ),
В. П. Чебодаевым (кандидат экономических наук, ХГУ), О. Н. Шулбаевым (кандидат исторических наук, ХГУ), И. И. Таштандиновым (ученый секретарь, Хакасский национальный музей), Ю. Б. Костяковой (кандидат исторических наук, ХГУ) и других, которые сегодня вносят свой неоценимый вклад в научную жизнь и просвещение народов Хакасии, являясь гордостью кадрового потенциала Хакасского государственного университета, носящего имя первого ученого республики Николая Федоровича Катанова».
Научный сотрудник ХакНИИЯЛИ, кандидат искусствоведения,
председатель регионального отделения Ассоциации искусствоведов Хакасии
Маина Чебодаева
