Накануне в студии 19rusinfo.ru побывал советник главы Хакасии по развитию новых территорий Сергей Комаров. Сергей Владимирович прибыл в республику для уточнения задач от главы региона, а также краткосрочного отпуска. Представитель Хакасии в ЛНР рассказал о гуманитарной помощи и стройках курируемых республикой. Не обошлось и без личных вопросов. Сергей Владимирович поделился тем, как часто надевает бронежилет и каску, как относится к его командировкам супруга.
- Скажите, с какими сейчас целями, задачами приходится работать, на сколько приехали в республику?
- Ну, я приехал чуть больше недели назад. На самом деле, вы, конечно, преувеличите, это не передовая. Советник главы республики находится, я в данном случае, в Луганской народной республике. И мы являемся официально так называемым шеф-субъектом над Свердловским муниципальным округом вместе с Красноярским краем и Республикой Тыва. Вот три субъекта. И, конечно, в первую очередь, это вопросы ремонтов, строительства, аварийных бригад и так далее. Ну, а во вторую очередь, это взаимодействие, обеспечение гуманитарной помощи по всей линии боевого соприкосновения от Белгородской области, далее ЛНР, ДНР, Запорожье, Херсонская область.
- По всей этой территории тысячи километров. Поэтому в этом смысле мы контактируем, ну, скажем так, стараемся в основной массе с нашими ребятами, которые здесь либо мобилизованы, либо контрактники, либо есть еще такие добровольцы и они все воюют. Все-таки больше приходится заниматься гуманитарными вопросами, гражданскими вопросами или взаимодействием с нашими военными, которые получают грузы из Хакасии?
- Нет, первоначально первая и главная задача - причина нахождения Хакасии, а значит, и меня тоже на этой территории, это специальный инфраструктурный проект. До тридцатого года это восстановление социальных объектов, в первую очередь, школ и детских садов, и всякая аспектация с этим связанная: вопросы контрактации, проектирования ПСД и миллион вопросов, подборы организаций строительных, которые либо хакасские, либо не из Хакасии, которые выполняют эти работы.
Это как каждодневная и круглосуточная работа аварийных бригад, которые постоянно занимаются восстановлением крыш, трубопроводов и так далее. И, в третью очередь, можно сказать, третью-четвертую, это вопросы гуманитарной помощи. Тут я хотел немножко остановиться, и пояснить. Ведь гуманитаркой занимаются очень много структур, которые помимо госовской, ну, как бы сказать, госслужбы, это в первую очередь общероссийский народный фронт, это комитет семей воинов Отечества, это большое количество волонтерских групп, и определенное место в этом смысле занимает как раз Фонд «Опора», правительство и все, что связано с этой работой. Вот, эту работу, конечно, обеспечиваю на этой территории.
- Пусть она может быть не более масштабная, если говорить о помощи, которая идет с федерального центра через наши регионы сибирские, но тем не менее - люди стараются. И очень многие наши читатели и зрители участвовали в этом сборе. Есть какие-то уже достижения? Как можно оценить этот вклад в победу?
- Я вам сказал бы так. Большое количество волонтерских групп, которые работают и выполняют первичную низовую работу - взаимодействуют с нашими солдатами, с военнослужащими и выясняют, что и как им нужно. Это первое и главное. Это очень непросто, потому что они периодически не выходят на связь и так далее.
Второе. Собирают и изготавливают вот эту помощь. То есть, мало что просто собрать там, упаковать. Что же изготавливают? Я приведу примеры. Это маскировочные сети. Иногда говорят, ой, да их там много, завались. Нет, ничего подобного. Они требуются, требуются и требуются. Почему? Потому что, во-первых, рвутся, по ним ударяют боеприпасами, они уничтожаются просто. А во-вторых, при перемещении частей военных все время требуются эти маскировочные сети, это костюмы типа леший, которые обеспечивают скрытность и окопные свечи.
И самое главное, в последнее время они делают серьезную работу - изготавливают противодроновые тепловые одеяла. То есть, эти дроны наблюдают еще и с помощью тепловизоров. И, вот, наши эти группы изготавливают противодроновые одеяла, которые препятствуют и сохраняют наших бойцов. И еще многое другое, о чем я перечислять не буду.
Вся эта работа: изготовить, собрать, упаковать и отправить ребятам, - этих групп десятки в республике Хакасия. Я могу даже перечислить, если вы не возражаете. Это Савицкая, это Вербицкая, это Прус, это Лямкин, это Чижова, это Кончакова, это Коломойцева, это Таркина. Я вот даже всех не запомнил, постоянно с кем взаимодействую. Это Круговых. Это десятки, десятки людей, которые не человек, не единичка, а большие структуры, которые помогают и активируют. Они ребят расшевеливают. Поэтому то, что наши волонтеры делают, это неоценимая работа. Потому что быстро, четко. И пока там большая система Минобороны, да, она работает. Вопросов нет. Но пока все это расшевелится, это не быстро. Наши работают быстро. За это им огромное спасибо!
- Вы весной же здесь были?
- Да, был май. В мае месяце были.
- Я читал Ваш пост ВКонтакте о том, что требовалась помощь. Финансовая помощь не только на гуманитарку, но и на дроны?
- Да, верно. Объясню. Как минимум, две группы работают, которые изготавливают беспилотные летательные аппараты, маленькие, разного типа, не будем уходить там в их специфику. Это в Саяногорске и в Абакане. Обоих Евгениями зовут. Саяногорского не помню фамилию, а в Абакане это Евгений Николаевич Кочетков. И вот он поставлял эти дроны, мы их непосредственно раздавали тем ребятам, которые являются, как ни странно, руководителями в подразделениях БПЛА. Их, допустим, было 26, я хорошо помню, а 6 из них – это где были наши хакасские ребята. Вот мы им передавали, они сработали с 80% эффективностью. Не все они эффективны, но 80%, мне кажется, это достаточно. И мы тогда просили, чтобы на расчетный счет предпринимателям. Многие откликнулись, помогают.
Этого, конечно, недостаточно. Поэтому, пользуясь случаем, я бы обратился, повторяю, две всего структуры в Хакасии, которые делают физически, изготавливают беспилотники боевого типа, и типа висящих, и ударных. Поэтому все, кто помогает небольшими хотя бы копейками, для того чтобы покупались комплектующие к беспилотникам, оказывают неоценимую помощь. Потому что, как бы мы не скрывались там сетями, все-таки средства поражения и средства физической борьбы - значительно нужнее. Об этом говорят все военные. Поэтому помощь, когда дроны не просто покупаются, как правило, в Китае, а изготавливаются здесь у нас в республике Хакасия, я считаю, что это очень правильная и разумная помощь.
- Если говорить о государственной поддержке, о том инфраструктурном проекте, который президент обозначил, насколько масштабная помощь оказывается тому Свердловскому округу, который является подшефным, в том числе и для Хакасии?
- Я для этого сначала хотел бы уточнить, что такое Свердловский муниципальный округ. Город Свердловск примерно как наша Черногорка. Ну там, правда, народу поменьше, 60-70 тысяч человек, а в округе чуть больше 100 тысяч человек. Почему напоминает Черногорск? Потому, что такие же угольные, но только шахты и очень много терриконов. Там работают и живут угольщики. И там идет восстановление школ, детских садов и так далее.
Красноярский край вкладывает более 2 миллиардов, это очень серьезно, в год. А Хакасия более 50 миллионов, ну и Тыва чуть больше 35 миллионов рублей. Вот так это примерно устроено. И до 30-го года расписаны все объекты, как, что и так далее, и эти объекты восстанавливаются, потому что они, примерно с советского времени, когда еще эти территории входили в Украину. Это как-то бросается в глаза, вся инфраструктура, окна, двери, крыши и так далее оставляют желать лучшего. Они в очень невысоком качестве, и поэтому шаг за шагом идет восстановление. Я хотел сказать, что централизованно федеральный бюджет с помощью Фонда развития территорий вкладывает огромные деньги в инфраструктурные проекты. Те же дороги. Вот сейчас дороги, по сути, за год настолько преобразились, что сопоставимы с Москвой и Московской областью. Вот такие трассы шикарные, а вся остальная инфраструктура постепенно подтягивается за счет регионов.
- Вложения, которые идут из бюджета, учитывая ту помощь, которая идет из регионов, в том числе, там и строительные бригады работают, вы можете как-то сравнить: чем, по большому счету, похожа жизнь новых территорий, на нашу повседневную жизнь? А чем она разительно отличается?
- Я, с вашего позволения, хотел начать с того, чем отличается. Начиная с 23 июня 2014 года, помните, когда Крым, вооруженные силы Украины вошли на всю территорию Донбасса, прошли по границе и начали расстреливать мирных жителей. И сейчас стоят обелиски, где были расстреляны автобусы с шахтерами, где погибли люди, многих убило просто при минометных обстрелах. В городах, куда зашли эти войска, и стали просто стрелять по мирным жителям. Сложно объяснить, зачем они это делали, запугивали.
Это я говорю к тому, что эти территории с 2014 года находятся в войне. И защищали их не мобилизованные тогда, а добровольцы. Просто люди взяли, когда по ним стали стрелять, они стали объединяться в батальоны территориальной обороны. И уже, например, в Свердловске, я пример привожу этот специально, уже к 3 августу они окружили группировку украинцев. Это были в тот момент в основном срочники украинские. И они, 475 человек, сдались в плен. 3-7 августа 14-го года считается началом освобождения территории Луганской Народной Республики, а потом было Дебальцево, потом был Северодонецк и так далее.
То есть эта территория 10 лет находится в войне. 14-й - 24-й год. Есть определенная территория Луганщины, где разрушены дома, их не восстанавливают, потому что слишком близко пока к боевой. Это Лисичанск, Северодонецк, Рубежная. И это постоянная канонада, стрельбы постоянные, более частые прилеты в Свердловск, прилет где-то в Луганск (в среднем раз в полгода), ракетные удары. То есть люди привыкают к эху войны, когда валяются зачастую гранаты.
Везде висят плакаты: не останавливайтесь на дорогах в этом месте, потому что обстрел. Не выходите с дороги на обочину, потому что густо разбросаны лепестковые мины и так далее. Это присутствие войны на территории, блокпосты беспрерывные и так далее. Оно сказывается. При этом все ходят в школу, занимаются, после первого же удара начинают собираться восстанавливать, как муравьи. Кранами, техникой. Глядишь, уже начали заделывать, и так далее. Эта территория находится в постоянном давлении военных действий.
- И одновременно работают и школы, детские сады, кафе, торговые центры?
- Не как у нас, конечно. Там еще нет таких торговых центров, как у нас.
- Получается, что это какая-то антиутопия?
- Это воюющая территория.
- Вам было страшно?
- Наверное, дураки только не боятся. Так сказать, мне много приходится. Где-то именно при передаче гуманитарной помощи. Я поясню, почему. Это знают волонтерские руководители, волонтерские группы. За последнее время сильно усугубилось ограничение выдачи БР (боевых распоряжений) военным передвигаться и забирать гуманитарную помощь. Не знаю, почему это.
Раньше было свободнее. То есть, приходила гуманитарка - приезжайте, забирайте. Сейчас с этим сложнее, они пишут: мы не можем выехать, привезите туда-то, мы не можем выехать дальше этой точки, привезите туда-то. Поэтому приходится выезжать в места, где остается 5-7 километров до линии боевого соприкосновения. И, естественно, там, когда ты окажешься в абсолютно боевой обстановке…
- У вас есть бронежилет, каска?
- Да, есть штатный бронежилет, каска. Мне их изредка приходится надевать, но когда подъезжаешь, сразу команда: немедленно наденьте! Вот тогда надеваешь, а так, конечно, крайне редко.
- Я знаю, что вместе с вами супруга. Она-то как?
- Ничего. Когда такие острые какие-то моменты, конечно, я не беру ее с собой. Она меня бывает поддерживает, помогает.
- Сергей Владимирович, какие у вас сейчас новые задачи поставлены главой Хакасии. Если не поставлены, с чем будете возвращаться?
- Пока задача поставлена до конца февраля продолжать командировку, то есть еще на три месяца. Меняется нормативная база. Например, до этого контракты, я все время возвращаюсь к восстановительным вопросам стройки и бригад аварийных, которые заключались по специальному указу президента и постановлению премьера Мишустина, вопреки конкурентным процедурам 44-го закона и так далее, 223-го. Есть два таких закона в отношении заключения контракта, как конкурентных процедур.
Теперь, с 2025 года, будут конкурентные процедуры, и нужно каким-то образом менять практику применительно к этой ситуации. Как дальше пойдет? Будет стройка, дальше пойдут восстановительные работы. В первую очередь - эти моменты.
За что огромное спасибо жителям Хакасии, бюджетной системе и правительственным чиновникам? Например, для детей в этом году - 700 человек обеспечили отдых красноярцы, а республика Хакасия - 150 человек, такое соотношение. На трех автобусах на Черное море в Геленджик их сопровождали, возили, они отдыхали. В сентябре ещё на 21 день. Дети все из пострадавших семей. Там очень много таких семей и 7 из семей инвалидов. И не со специальной военной операции инвалидов. Ещё не было специальной военной операции до 22 года. А инвалидов боевых действий. Это там так называется. Или пострадавших семей, где мать или отец являются убитыми или ранеными. И очень много инвалидов именно боевых действий. Отдых этих детей обеспечивала республика Хакасия. Прохождение границы, куча документов, это, в том числе, и было моей функцией в данном деле.
Дальше. Сейчас те объекты, которые мы восстановили за 2023-2024 год - это третья школа Червоно-Партизанская, детский сад Червоно-Партизанский и школа номер 7 города Свердловска, - всем им правительство будет обеспечивать вручение детских подарков на Новый год не за счет бюджета, а за счет организационной работы предпринимателей.
Также мы оказываем большую помощь, приобретая учебники в техникумы и в школы.
О чем я хотел сказать. Уважаемые коллеги, уважаемые жители Хакасии, спасибо большое за все элементы поддержки этой территории. Они должны, и это так происходит, ощущать, что они вместе с Россией, что они не отдельно, потому что они все до 2022 года надеялись, но воевали сами.
Я даже приведу буквально две цифры. За ранение тех добровольцев тогда, до 2022 года, пока не вошли в состав России Луганск, Донбасс, Запорожье и Херсон, платили 24 тысячи рублей. За тяжелые ранения платили 36 тысяч рублей. Чтобы было понятно. То есть это какие-то формальные совершенно моменты. Сейчас, конечно, все по-другому, потому что это территория России. Это граждане Российской Федерации. Поэтому люди этим сильно отличаются.
Ощущение того, что они в борьбе, ощущение потерь, ощущение, что они противостоят малообъяснимой силе. Они говорят, за что нас так? За то, что мы разговариваем по-русски, а не на мове? За что? Вот этот момент сильно отличает.
Что ещё похоже? Они похожи все-таки стремлением быть с Россией. Там очень развит в простых разговорах, начиная с детей и так далее - патриотизм. На бытовом уровне, не как пафосные слова. На бытовом уровне патриотизм. Они на переднем крае, мы отстаиваем Россию мы воюем за Россию. И это не считается, повторяю, каким-то пафосом! Это очевидно так.
- Вы там находитесь и воспринимаете эту территорию как, собственно, Россию. Вы бы не согласились там отпуск провести потом, в мирное время?
- Мне как-то не приходило это в голову. Я пока не думал об этом. Не думал об этом.
Комментарии