Научный сотрудник ХакНИИЯЛИ, кандидат искусствоведения, председатель регионального отделения Ассоциации искусствоведов РХ Маина Чебодаева поделилась с читателями информагентства статьёй о студентах хакасской театральной студии в блокаде Ленинграда (сентябрь 1941-февраль 1942).
Вот её содержание:
«27 января 2024 года исполнилось 80 лет со дня снятия блокады Ленинграда. Тема вклада воинов, призванных из Хакасии и принявших участие в обороне и тема блокады Ленинграда, остается малоизученной в истории Хакасии. Среди жителей, оказавшихся в блокадном Ленинграде, были студенты Ленинградского государственного театрального института. И в данной публикации хотелось рассказать о девушках актерского факультета хакасской национальной студии.
В 1939 году в Абакан по просьбе Хакасского областного исполнительного комитета приехала приемная комиссия для набора студентов в Ленинградский государственный театральный институт. Приемная комиссия выбрала из числа желающих 10 девушек и 15 (17?) юношей из Хакасской автономной области. Учились они в мастерской Яна Борисовича Фрида (1908-2003) известного в будущем кинорежиссера и сценариста, снявшего позднее фильмы: «Двенадцатая ночь» (1955), «Собака на сене» (1977), «Летучая мышь» (1979), «Благочестивая марта» (1980) и др.
Студентка хакасской студии Дарья Баинова вспоминала: «Приехали в Ленинград 16 августа 1939 года. Нас водили по городу, смотрели достопримечательности города, ходили в театр и кино, водили нас по музеям».
К началу войны Ленинградский государственный театральный институт, находившийся на улице Моховой, 34, насчитывал 250 человек, включая студентов, преподавателей и служащих.
22 июня 1941 года студенты национальной студии готовились к экзамену по истории театра. Дарья Баинова писала позднее в воспоминания: «22 июня 1941 года мы с Анастасией Тодиковой пошли на крышу института готовиться к экзамену. Помню только, день был жаркий, небо голубое чистое. Стало нас сильно припекать… Слышу гул самолетов все летят в сторону Запада. Да их что-то сегодня было очень много. Стало сильно жарко, и мы решили спуститься с крыши. Я зашла в комнату, девочки все взволнованы. Говорят: «сейчас будет особое сообщение по радио тов. Молотова, а когда услышали, говорят, началась война». Это сообщение подействовало на каждого по-особому. Некоторые стали собираться домой. Фаина Щетинина как-то достала билет, а другие стали плакать».
В тот же день в Ленинградском государственном театральном институте был создан план перехода на режим военного времени. Отпуска и каникулы отменялись. На окнах института появились затемнение и оклеивание «крест-накрест», а синие лампы в помещениях и аудиториях создавали особый полумрак.
С началом Великой Отечественной войны студенты актерского факультета национальной студии: П. Я. Шурышев, К. Р. Коков, П. Т. Коков, С. Н. Нарылков, А. А. Кучендаев, Д. Янгулов, Д. Доможаков, А. Н. Барахтаев, Г. Б. Борчиков, и Ф. Н. Кабаев были призваны Дзержинским ГВК г. Ленинграда в РККА. Из числа студентов П. Я. Шурышев, П. Т. Коков и А. А. Кучендаев попали во 2-й и 3-й полки Первой Ленинградской армии народного ополчения (ЛАНО), которая формировалась из рабочих и служащих Кировского завода, судостроительного завода имени А. А. Жданова и ряда предприятий Кировского и Дзержинского района Ленинграда и стали защитниками Лужского оборонительного рубежа в июле-августе 1941 года.
А девушки актерского факультета из Хакасии Е. П. Килижекова, Т. Баинова, А. Заболотникова, Е. Н. Килижекова, А. Тодикова, А. Какашкина, А. Тодышева, В. Килижекова и К. С. Чаркова остались в городе и помогали городу-фронту.
В июле 1941 года студенты карельской, хакасской и якутской студий театрального института были отправлены на рытье окопов и противотанковых рвов на самом далеком от Ленинграда рубеже в Погорелово Новгородской области. Из национальной студии были отправлены на работы Е. П. Килижекова, Т. Баинова, А. Тодикова и А. Какашкина. Они вспоминали, что фронт был совсем рядом, постоянно был слышен гул артиллерийских орудий и летали немецкие самолеты со свастикой. Вокруг находились болота и непроходимые леса. Разжигать костры, студентом было запрещено, сильно досаждали комары и мошка. На рытье окон и противотанковых рвов, находились до тех пор, пока не стемнеет. Кругом новгородские болота, питьевую воду привозили, но ее не хватало и приходилось пить воду из болота, пропуская ее через марлю. Из-за некачественной воды заболели А. Какашкина и А. Тодикова, после чего их отправили в Ленинград, а Е. П. Килижекова и Т. Баинова остались дальше рыть окопы.
Через несколько дней всех студентов и преподавателей перебросили под Шимск Новгородской области, где они работали возле рощи на берегу реки Шелонь. В память очевидцев врезались дым над Шимском и Новгородом, горящие ржаные поля, разрушенные избы и бегущие табуны лошадей.
10 августа 1941 года «Южная группировка» армии «Север» генерала Эрнста Буша перешла в наступление на Новгород и 16 августа город был взят.
После взятия Новгорода студентам пришлось добираться на товарняках в Пустошку Ленинградской области, но по дороге поезд разбомбили, и им пришлось прятаться по окружным лесам. При бомбежке поезда потерялась Д. Баинова, и Е. П. Килижекова самостоятельно на машине с военными добиралась до Ленинграда.
В августе 1941 года Клавдию Чаркову по направлению Дзержинского райкома комсомола отправили в сортировочный госпиталь, а затем санитаркой в Мечниковский институт. В свободное время от работы в госпитале она читала раненым бойцам произведения русского писателя А. П. Чехова.
А Дарью Баинову мобилизовали Дзержинским районом Ленинграда на работу в передвижные снарядные мастерские, где она ездила на передовую линии фронта, собирала, чистила и выпрямляла стрелянные гильзы и снаряды и вновь их заряжала. Находилась студентка там с сентября 1941 года до января 1942 года.
Прорыв обороны Северо-Западного фронта на «Лужском оборонительном рубеже» августе 1941 года превратили Ленинград в прифронтовой город.
6 сентября 1941 года на Ленинград упала первая бомба в районе Старо-Невского проспекта. И с этого времени в институте была создана МПВО (местная противовоздушная оборона), которая приняла решение установить на крыше института круглосуточное дежурство. Руководил институтской МПВО преподаватель по гриму Р. Д. Раугул. В задачи дружинников входило каждые 3 часа совершать осмотр здания института, носить воду, предотвращать пожары в здании, обезвреживать зажигательные бомбы. Благодаря студентам МПВО историческое здание театрального института на Моховой не постигла участь уничтожения от пожара многих зданий в городе. Оставшиеся в блокадном городе девушки национальной студии Е. П. Килижекова, А. Заболотникова, Е. Н. Килижекова, А. Тодикова, А. Какашкина, А. Тодышева, В. Килижекова входили в институтскую команду МПВО.
Директор Ленинградского государственного театрального института Н. Е. Серебряков в статье «В годы Отечественной войны» писал следующее: «Студентам хакасской студии было особенно трудно переносить тяжелые условия блокады из-за непривычного климата. Лица их посерели. Не проходила усталость, сонливость, апатия. Но несмотря ни на что, по сигналу тревоги они поднимались на крышу и самоотверженно дежурили под постоянной угрозой прямого попадания фугасных и зажигательных бомб. Так же самоотверженно работали и все остальные студенты, преподаватели, сотрудники института».
8 сентября 1941 после захвата немцами Шлиссельбурга Ленинград оказался в блокаде, которая продолжалась 900 дней, и в городе от голода умерло около 1000 000 человек стариков, женщин и детей.
С 17 июля 1941 года после уничтожения Бадаевских складов, где хранились городские продукты в Ленинграде, были введены карточки на питание. В институте они выдавались под контролем «столовой комиссии» института и распределялись среди тех, кто был на оборонительных работах или на занятиях в институте.
В тяжелейших условиях блокадного времени 9 студентки из Хакасии продолжали учиться. В 1941-1942–е года на втором курсе актерского факультета в студии преподавали: актерское мастерство Я. Фрид, русский язык и литературу Л. А. Басаргина, сценическую речь Халютина, танец Х. Х. Христерсон, историю театра П. Э. Бош, ритмику Трофимов и др.
Исследовательница И. Н. Ружинская писала: «В сложившихся обстоятельствах изменился график учебных занятий. В «сетке» расписания стояли пять пар с 9.00 до 19.05. Давалось время на перерывы для отдыха и обеда, время на самоподготовку, культурно-массовую и военно-мобилизационную работу. Посещение студенческой столовой занимало все меньше времени ввиду скудности обеда, предоставлявшего собой суп из мороженного картофеля с картофельной мукой или дрожжами, а также две ложки чечевицы без масла на «второе».
В подвале театрального института оборудовали бомбоубежище, а также комнаты для учебных занятий и библиотеку. Взрывы снарядов и бомб здесь были едва слышны, да здесь каким-то образом лучше сохранялось тепло. Экзамены у студентов принимали также здесь в большой комнате, которая обогревалась печкой-буржуйкой.
Наступила суровая зима 1942 года. В большой первой аудитории установили печку-буржуйку, где целый день в ней поддерживали огонь и вокруг теснились студенты. Очевидец блокадных лет В. А. Цинкович-Николаева вспоминала: «С наступлением зимы прибавились новые смертельные беды – голод и холод. Талоны на питание выдавались под контролем «столовой комиссии», и только тем, кто в этот день был на работе, на занятиях. За водой с чайниками и кастрюлями поочередно ходили на Фонтанку и Неву, а когда не хватало сил, довольствовались талым снегом. Внутри коллектива следили, чтобы никто не съел свой паек – 125 граммов хлеба – в один прием. Еще страшнее – расправиться с хлебным пайком, выданным на несколько дней вперед, это было равносильно смерти. Поддержка и взаимовыручка спасали, удерживали от безрассудных шагов, помогали оставаться человеком».
В декабре 1941 года в вестибюле института на привычном месте появилось расписание экзаменов и зачетов. С 5 января по 17 января 1942 года должны были пройти зачеты, а с 19 января по 10 февраля намечались экзамены. С 10 по 14 февраля студентам дали каникулы, и с 15 февраля предполагалась, начать второй семестр в театральном институте.
Январь 1942 года стал самым тяжелым для театрального института. 2 января умер преподаватель грима Р. Д. Раугул. Спустя 10 дней умер преподаватель истории театра П. Э. Бош.
В феврале 1942 года Ленинградский государственный театральный институт получил распоряжение об эвакуации. 28 февраля преподаватели и студенты выезжали с Финляндского вокзала на обычном дачном поезде по «Дороге жизни» через Ладожское озеро в Кострому. 15 марта студенты хакасской и якутской студий через Ярославль были отправлены на родину. Они вернулись в Абакан ослабленными и больными. И через 2 месяца 2 мая 1942 году К. Чаркова, А. Тодикова, Д. Баинова и Е. П. Килижекова вышли на сцену Хакасского национального театра, которому они служила верно, и предано в течение многих лет.
В последующие годы выяснилась судьба студентов актеров: Д. Доможакова, П. Кабаева, П. Кокова, С. Меткежекова, Ф. Райкова, А. Чаптыкова, П. Шурышева, В. Шурышева, Д. Янгулова, погибших в годы Великой Отечественной войны. А студентка В. Килижекова умерла от голода в марте 1942 года в Ленинграде.
За мужество и проявленный героизм девушки-студентки национальной студии К. Чаркова и Д. Баинова были позднее награждены медалями «За оборону Ленинграда».
Научный сотрудник ХакНИИЯЛИ, кандидат искусствоведения,
председатель регионального отделения Ассоциации искусствоведов
Хакасии Маина Чебодаева
С другими материалами Маины Чебодаевой читатели 19rusinfo.ru могут ознакомиться перейдя по тегу #АИСХАКАСИЯ.
Подпись под фото: 1-й ряд: А. Тодикова, А. Заболотникова, Ф. Щетинина
2-й ряд: Д. Баинова, Е. П. Килижекова, А. Тодышева. Е. Н. Килижекова и А. Какашкина. Ленинград. 1939.
Комментарии