Долгие годы Россия была лидером по поставкам вооружений на мировом рынке. Сейчас, на второй год СВО возникает вопрос: следовало ли распродавать оружие? Не лучше ли было пополнять собственные склады? Но реальность такова, что проблема кроется даже не в проданном оружии, она гораздо глубже. Об этом читайте в материале Царьграда.
Пару лет назад на сайте крупного информационного агентства была опубликована статья к юбилею АО "Рособоронэкспорт", входящего в состав госкорпорации "Ростех". Данный материал по-особенному воспринимается сейчас, на второй год проведения спецоперации. Журналисты описывали успехи компании в экспорте вооружений, приводили впечатляющие цифры продажи отечественного оружия. За 20 лет иностранным партнёрам его было продано на 180 млрд долларов:
Поставлено за границу 800 боевых самолётов, 1100 боевых и гражданских вертолётов, 7000 танков и прочих единиц бронетехники, 20 000 различных автомобилей, более миллиона автоматов Калашникова. Выведено на орбиту 30 космических аппаратов для 14 стран, обучено 16 тысяч иностранных специалистов.
Всё распродали специально?
Между тем уже первые месяцы СВО показали острейшую нехватку не то что высокотехнологичных типов вооружения, а простых боеприпасов. Как здесь отогнать от себя мысль об измене и намеренном ослаблении обороноспособности?
Впрочем, не будем вести бой с тенью. Как считают эксперты Царьграда, корень проблемы даже не в том, что продали слишком много, а в том, что генералы готовились не к той войне.
Все приготовления до начала специальной военной операции планировались не под те боевые действия, которые происходят сейчас. В этом уверен заместитель главы Союза добровольцев Донбасса, боец отряда "Центр" Дмитрий Джиникашвили. Он считает, что текущая ситуация показала несостоятельность планирования тактики и стратегии спецоперации:
Все войны прошлого, на чей опыт мы опирались (Сирия, Нагорный Карабах), абсолютно не похожи на СВО. Специальная военная операция больше всего напоминает Корейскую войну. А этот военный опыт был давно пересмотрен и забыт. Соответственно, оттого и не делалась ставка на те виды и средства вооружений, которые сейчас востребованы в армии.
Высокоточный удар или пехота?
Похоже на то, что в теории предполагалось нанесение высокоточного удара по объектам, а затем – победный марш внутренних войск для наведения порядка. Как подчёркивает аналитик, это оказалось недееспособной стратегией. Высокоточные ракеты, очень умные и дорогие, конечно, приносят эффект, но они не отвечают массовости и интенсивности той войны, которая идёт теперь.
Нынешняя ситуация похожа на Первую мировую, где самой важной была работа артиллерии и штурмовой пехоты. В действующих подразделениях, находящихся на линии боевого соприкосновения, все прекрасно знают: нет разделения на разведку, спецназ, мотострелков. Все являются штурмовой пехотой, утверждает Дмитрий Джиникашвили.
В одном окопе, я это лично наблюдал, могут сидеть и мобилизованные, и добровольцы, и ребята из антитеррористического спецподразделения "Вымпел". И все штурмовики. Но они идут вперёд только тогда, когда артиллерия наносит массированный удар. Но на это не делали ставку, думая, что это оружие прошлого века, а нужны ракеты и беспилотники. Текущая война показала полную негодность таких воззрений.
А где мы были 8 лет?
Увы, для нашего военного руководства восьмилетний опыт войны в Донбассе не был очевидным. Конфликт, происходивший до 24 февраля 2022 года, радикально отличается от спецоперации. Это была война локальных местных подразделений против части подразделений ВСУ, которые присутствовали в регионе по принципу ротации. Военная машина Украины не работала на полную мощность: не было такого объёма западных поставок, отсутствовали территориальная оборона и авиационные удары, за исключением первой фазы боёв. В последние годы и вовсе шла вялотекущая позиционная война.
Как уже было сказано выше, мы надеялись на успех, исходя из принципа нанесения высокоточных ударов в первые дни войны и успеха в быстром марше.
В чём-то это сыграло в плюс. К примеру, на Антоновском мосту мы были уже через шесть часов после начала боевых действий. Это ошеломляющий успех. В Харьковской области также мы наблюдали стремительный заход. Однако ВСУ смогли оправиться от первого шока. Мы же не проводили подготовку, как американцы делали на Балканах и в Ираке. В Югославии 60 с чем-то дней проводили воздушную операцию, уничтожали инфраструктуру и только после этого вводили контингент. Мы по этому пути не шли,
– говорит Джиникашвили.
Всё пропало? Всё только начинается
В вопросе поставок вооружений за рубеж важен баланс, заявил в комментарии Царьграду глава Центра изучения военных и политических конфликтов военный эксперт Андрей Клинцевич:
Перекос был как раз в сторону производства для собственной армии. Около 70% мощностей ВПК работали на действующие Вооружённые силы и поддержание обороноспособности страны. Мы не можем упускать международные рынки, которые были сохранены с советского времени. Вот мы поставили, допустим, один тип вертолётов и обучили специалистов, механиков. Стране-импортёру проще закупать наши вооружения, чем переучивать персонал на американскую или британскую технику. Поэтому упустить моменты, связанные с сохранением рынков, было бы неразумно.
Так, благодаря Индии мы сохранили танковую промышленность – индусы купили у нас большое количество танков Т-90. Это позволило обкатать боевые машины, получить технологии и деньги в те годы, когда у страны не было возможностей поддерживать в полной мере ВПК.
Также это сыграло в плюс в плане конкуренции с зарубежными аналогами. Обкатка нашего вооружения на разных театрах боевых действий очень важна. Если где-то и следует искать причины проблем, то в военном планировании, а не во внешней торговле, считает эксперт. Поскольку именно она во многом спасла нашу военную промышленность.
А что со снарядами?
Ни одно государство в мире никогда не будет готовым к войне на сто процентов, убеждён Клинцевич. Война – нелинейный процесс. Это не вырубка леса. Главное, что наш ВПК сохранил базис. И Россия вопреки заблуждениям всё шире разворачивает производство, в том числе боеприпасов.
Насчёт снарядов. В отличие от США и стран НАТО, мы расконсервировали заводы по их производству. Сейчас мы выпускаем их в разы больше, чем весь коллективный Запад для всех видов техники. Это 3 миллиона снарядов в год. И цифра будет увеличиваться. Североатлантический альянс не может выйти даже на один миллион. И у нас огромное количество техники проходит сейчас модернизацию,
– указывает Андрей Клинцевич.
Ну а кто должен отвечать за провалы стратегического планирования, очевидно. Гособоронзаказ, военно-промышленный комплекс, "Рособоронэкспорт" – всё это слуги тех, кто определяет, какой будет грядущая война. И если жить в парадигме "старых планов" на победу в СВО, то естественно, что в эти рамки предварительное накопление миллионов снарядов и тысяч единиц новейшей боевой техники никак не вписывается.
