Резкое изменение политики Центробанка удивило многих. Решения, принимаемые в ведомстве Эльвиры Набиуллиной, сейчас выглядят вполне оправданными и обоснованными: регулятор отказывается от либеральных инструментов и в корне меняет свою политику.
Теперь ЦБ намерен снижать ключевую ставку для стимулирования роста экономики, поддержки отечественного производителя и снижения цены. На валютном же рынке спекулянты лишились возможности раскачивать рубль. В последнем докладе Банка России говорится:
Снижение ключевой ставки поможет структурной перестройке экономики России, не создавая проинфляционных рисков. Основным фактором формирования курса валюты в экономике с ограничениями на движения капитала, к которым отныне относится Россия, становится торговый баланс. Влияние финансового счёта существенно снижается. Инфляционные процессы в российской экономике в текущем периоде в основном определяются шоками предложения, вызванными внешними ограничениями, и лишь в малой степени связаны с циклическим состоянием экономики.
С чем связано изменение политики Центробанка? Об этом в программе "Без цензуры" ведущий Никита Комаров беседовал с экономистом, финансовым аналитиком Дмитрием Голубовским.
Что изменилось в логике Центробанка?
Никита Комаров: На моей памяти ещё не было такого резкого изменения политики Центробанка и по валютному рынку, и по ключевой ставке, да и в целом по денежно-кредитной политике. Когда в 2021 году у нас был импорт инфляции, Набиуллина, поднимая ключевую ставку, заявляла, что необходимо сбросить спрос. Сейчас ситуация похожая, но риторика и действия ЦБ совершенно иные – расширение кредитования, увеличение предложений. С чем это связано?
Дмитрий Голубовский: Сейчас ситуация совершенно другая, и об импорте инфляции говорить невозможно.
Когда страна находится в условиях финансовой изоляции от основных источников инфляции – от Европы и от Америки, где инфляция уже разогналась, – мы не можем импортировать её в силу тех ограничений, которые введены с той стороны. Мы не можем её импортировать через политику Минфина, который накапливал резервы, которые сейчас потеряны.
Поэтому у нас действительно сейчас расширение кредитования не будет провоцировать оттока капитала, потому что он не может утечь, и, соответственно, деньги, которые будут создаваться через эмиссию, вынуждены будут как-то осваиваться внутри страны. И у нас это не может привести к девальвации рубля.
– В прошлом году у ЦБ была такая логика: если мы будем снижать ключевую ставку и сохранять её на прежнем уровне, появится избыточная денежная масса, которая будет меняться на валюту и выводиться из страны, что спровоцирует инфляцию.
– Да, так они и рассуждали. А сейчас ситуация изменилась. В нашей стране в очень значительной степени ограничены капитальные потоки. А как показывает практика, экономика на это начинает реагировать совершенно иначе.
Вы можете снижать ставку, но при этом вы всё равно получаете мощнейший тренд укрепления рубля. Потому что у вас не работает бюджетное правило – оно отменилось явочным порядком. И экономика сейчас будет балансироваться в шоковом режиме, а это очень плохо, потому что подготовительный этап такой балансировки должен был начаться ещё в 2014 году.
Мы прогнозировали обострение и предвидели тяжёлый кризис, в который так или иначе свалилась бы глобальная экономика. Ведь тот кризис, та глобальная стагфляция, она ведь не Россией спровоцирована, не надо здесь верить господину Джо Байдену, который говорит, что "это из-за Путина у нас цена бензина по 5 долларов за галлон".
Нет, это происходит потому, что вы напечатали свои триллионы долларов. Но американцы в этом смысле люди подкованные, они Байдену в этом отношении не верят.
В США В РОСТЕ ЦЕН НА БЕНЗИН МНОГИЕ ВИНЯТ БАЙДЕНА. ФОТО: ARAK7/SHUTTERSTOCK.COM
У нас инфляция издержек, с ней монетарными способами не справиться
– И это хорошо видно по рейтингу американского президента.
– Да, простых людей не обманешь, какой-то элементарный здравый смысл у многих всё-таки есть. Мартовский шок добавился и к ценам на нефть, и к ценам на газ, по которым живёт Евро-Атлантический конгломерат государств. Ведь в Азии цены ниже, там нашу нефть можно купить по 70 долларов за баррель.
Все эти факторы только увеличили западную инфляцию. Но эта инфляция сейчас остаётся у них, это для них огромная проблема. Ведь подобной инфляции, к примеру, в Германии, не видели со Второй мировой войны. А это обратная сторона санкций, которые они ввели в отношении России.
У нас эти санкции породили инфляцию издержек из-за того, что разрушена логистика, есть дефицит комплектующих. Нам срочно нужно как-то изменять схемы поставок и так далее. Конечно, это всё дорого. Возникают какие-то цепочки контрагентов, те же запчасти поставляются через какие-то страны.
Но к Центробанку это не имеет никакого отношения, потому что с инфляцией издержек невозможно бороться монетарными методами. И это абсолютно справедливо отмечено в заявлении Центрального банка: да, наша политика не будет оказывать никакого инфляционного давления. И она не может этого делать.
– Но если ЦБ снижает ключевую ставку, то в экономике появляется больше денег. Вопрос, конечно, в том, куда эти деньги идут – на спрос или на предложение. Если они идут на предложение, то инфляции не будет, потому что это расширение выпуска товаров и услуг, что вызывает снижение цен.
А сейчас, когда появится резкий рост денежной массы, что мы уже видим по последним двум месяцам, не получится ли так, что денег будет много, а производственные мощности мы не успеем нарастить?
– Здесь можно действовать в разной логике. Если действовать в логике чисто монетарной, то у Центрального банка нет иного выбора, кроме как пытаться поддержать экономический рост. У него нет других инструментов, Центральный банк не занимается промышленной политикой. Центральный банк просто может дать деньги.
Грубо говоря, вам нужно обеспечить рост, значит, вам нужно обеспечить спрос, а для этого нужно реанимировать потребительское кредитование, снизив ставку, чтобы люди могли рефинансировать свои долги и начать что-то покупать.
Центральный банк не интересует, что они будут покупать – импорт или то, что произведено в России. Это вариант, когда рынок всё разрулит, бизнес сообразит.
Нам необходима осознанная промышленная политика
– И сейчас по такому варианту они действуют?
– Именно по такому варианту мы и идём. Но он не годится в той экстренной ситуации, в которой мы находимся. Потому что методы мирного времени в военное время не работают.
Нам необходима сейчас осознанная промышленная политика для того, чтобы определить основные болевые точки по импортозамещению, по производству, там, где у нас эта инфляция издержек создаётся больше всего. И деньги надо направлять именно на решение этих задач, чтобы снимать эту боль.
Необходимо обеспечить внутреннее предложение, это сейчас главное, потому что санкционное давление будет нарастать. Оно может нарастать на те страны, с которыми пока ещё мы в хороших отношениях, которые не поддаются.
Но мы не знаем, что будет дальше. Ведь в мире могут начать развиваться совершенно драматические события. Посмотрите, что происходит вокруг Тайваня. Что происходит на Ближнем Востоке, там тоже какое-то обострение может быть. И так далее.
На самом деле, глобальный мир, тот, который мы знали, стремительно деградирует и разрушается. Мы даже не успеваем оценить скорость этого разрушения.
Поэтому нам необходимо сейчас сконцентироваться на том, чтобы максимально поднять что-то внутри своей страны, не рассчитывая на внешний рынок как таковой. Нам не нужно искать замену европейских запчастей китайскими. Потому что завтра у самого Китая могут быть проблемы.
– Я могу понять эту логику. Сейчас, когда невозможно в ближайшие же месяцы, если не годы, нарастить внутреннее производство, необходимо что-то искать экстренно. Но здесь же должна быть скоординированная политика Центробанка, с одной стороны, и правительства, с другой стороны. У одного есть инструмент управления реальным сектором, у другого есть денежный механизм. Вот такое прослеживается? Всё-таки созданы различные межправкомиссии. Правда, по валюте, но тем не менее.
– Мне трудно оценить, насколько это эффективно, потому что прошло слишком мало времени. В любом случае в этом направлении надо двигаться.
И да, мы попали в ситуацию, когда в авральном порядке приходится решать те самые вопросы импортозамещения, о которых говорится с 2014 года. И для их решения было сделано довольно мало, хотя нельзя сказать, что не было сделано ничего, это было бы несправедливо. Но, скажем, в продовольственном секторе очень многие вопросы продовольственной безопасности у нас решены, слава Богу.
Так что правильно госпожа Набиуллина сказала: мы сейчас вступаем в период структурной перестройки. За этой обтекаемой фразой скрывается сильная ломка экономики, и здесь подходить с точки зрения "оно само как-нибудь срастётся" неправильно.
Это то же самое, что вы сломали руку, и рука вступила в период структурной перестройки, она адаптируется к новым условиям. Нужен хирург, который вам её исправит. Правительство сейчас должно выступать в этой роли. Оно видит ситуацию в целом и должно оценить, каковы критические потребности экономики в оборудовании, в поставках, что можно быстро купить, сделав складские запасы.
Мы не знаем даже того, что будет во втором полугодии и у нас в стране, и вообще в мире. Если можно наладить какое-то производство здесь, надо его здесь наладить. Надо восстанавливать подготовку кадров. В общем, надо делать огромное количество вещей, которые нужно было делать несколько лет тому назад, но сейчас это нужно делать в экстренном порядке.
Это тяжелейший вызов для страны. И здесь нужна какая-то мобилизационная экономическая повестка, которую пока что я в заявлениях правительства не просматриваю.
Какова роль Центробанка во всём этом?
– А какая здесь может быть роль ЦБ? Вспомогательная, партнёрская? Может, основная?
– В этой ситуации скорее вспомогательная. Мы сейчас оказываемся в ситуации, очень похожей на ту, в которой оказался Советский Союз в тот момент, когда он строил мобилизационную экономику.
Да, были Госплан и Госбанк. Кстати, они друг с другом конкурировали в плане аппаратном, и постоянно они выступали с разных позиций в том смысле, что Госбанк во времена Сталина тоже всегда стремился требовать сокращения издержек. И это считалось нормальным – требовать финансовой дисциплины.
Госплан, конечно, всегда стремился раздувать расходы. И противодействие этих ведомств было полезным для создания эффективной экономики.
Здесь мог бы быть такой же тандем, я надеюсь, что он будет создан. Этот тандем Центральному банку достаточно легко организовать. Требовать финансовой дисциплины и управлять денежной массой проще, чем создавать политику.
– Задач у ЦБ в этой конфигурации гораздо меньше, чем у правительства. С другой стороны, не повторим ли мы не самый положительный опыт СССР 1970-1980-х годов, когда была эмиссия, но деньги шли скорее на спрос, на социальные выплаты масштабные, а не в полной мере на развитие экономики, производственных мощностей. Ведь дефицит был спровоцирован как раз и этим тоже.
– Если вы почитаете архивные документы Банка СССР, то вы увидите по этому поводу очень жёсткие дискуссии, которые проводились в те времена. И как Банк СССР проиграл аппаратную борьбу Госплану, как началось эмиссионное финансирование спроса.
Из-за этого получилась инфляция уже во времена застоя и началась деградация советской системы, которая потом привела к тяжёлым последствиям.
– Вот это, наверное, и есть главный риск. Пока Центробанк является независимым органом, он всё-таки не обязан подчиняться правительству. Да, может быть там какая-то координация, но они выступают на равных.
– Центробанк не должен быть подчинённой структурой. Мы на примере США можем видеть, что происходит, когда Центробанк становится подчинённой структурой.
Они всегда гордились независимым Центральным банком, у которого есть мандат для борьбы с инфляцией. Но сегодня это печатный станок для финансирования внутреннего спроса в США, который подчинён интересам казначейства настолько, что бывший глава Центрального банка сейчас глава Минфина США, это фактически одна команда.
– Очень похоже на ситуацию с Советским Союзом.
– Да. Это закончится так же плохо для США, как эта политика закончилась для Советского Союза. В этом смысле всё, что мы наблюдаем в мире – этот колоссальный рост долгов и инфляция, – это гонка на лафетах до кладбища. Где соревнуются США, Япония и все те, кто ввели санкции для России.
