Неужели отдельные производители наживаются на людях, выпуская некачественные лекарства? Как нас заставляют покупать те или иные препараты? И самое главное, к каким последствиям это может привести? Разбираемся в сложной теме вместе с профессором Владиславом Шафалиновым.
Не далее чем в январе Минздрав огласил список потенциально дефицитных препаратов. Он включает порядка 90 позиций. Среди них лекарства против онкологии и онкогематологических заболеваний, болезни Паркинсона и иммунодефицита. Также в перечень включили ряд вакцин — например, против коклюша, дифтерии и столбняка, а также инактивированный препарат против гриппа.
В марте прошлого года лидером по закупкам, по данным "Фармацевтического вестника", стал препарат молнупиравир. Его закупили аптеки на 7,6 млрд рублей. Данный антикоронавирусный препарат производит иркутская компания "Промомед". Второе место по закупкам тогда досталось тиксагевимабу/цилгавимабу (производитель — AstraZeneca). Это порядка 4,54 млрд рублей. И третье место — рисдипламу для лечения спинальной мышечной атрофии швейцарской компании. На него потратили 3,76 млрд рублей.
Покупая тот или иной препарат, люди надеются, что он принесёт им здоровье. В то время как большая часть производителей заинтересована в основном, чтобы бизнес был как можно более прибыльным. А некоторые готовы даже пожертвовать качеством препаратов, лишь бы выгоду не потерять. И эта жадность становится причиной больших проблем у населения.
Ведущая "Первого русского" Диана Сорокина обсудила эту тему с профессором, доктором медицинских наук Владиславом Шафалиновым в программе "Вакцина правды".
Как наживаются на здоровье людей
Диана Сорокина: В современном обществе бытует мнение, что бигфарма — это зло вселенского масшатаба. Огромные корпорации изобретают плохо работающие лекарства и продают их по немыслимым ценам. И это в лучшем случае. А в худшем создают отраву, которая предназначена для того, чтобы сживать простых людей со свету. Так ли это?
Владислав Шафалинов. Мы можем разделить то, что вы сказали, на две части. И первая часть — это абсолютно очевидные вещи. Действительно в фармбизнесе всё определяется маржинальностью препарата. То есть себестоимостью его производства и ценой для продажи. Чем больше маржинальность (она там колоссальная), тем интереснее для производителей.
А насчёт того, чтобы сживать со свету, это, конечно, конспирологическая теория. Но практика современного мира даёт нам полное понимание того, что иногда самые тяжёлые, самые страшные конспирологические теории оказываются правдой. Это мы знаем.
— Действительно ли фармкомпании выпускали вредные препараты и как-то всячески пытались скрывать это? Можете конкретные примеры назвать?
— Да, таких фактов, к сожалению, много. Но самый вопиющий, с моей точки зрения, произошёл в 60-80-е годы прошлого столетия. Тогда выпустили препарат талидомид, его применяли на протяжении шести лет. Он был совершенно чётко ассоциирован с рождением, вернее, с врождённой патологией у новорождённых. У них и стопы росли из таза, и кисти росли из плеч. В общем, нетрудно было провести исследование, чтобы понять, что у всех родителей, кто рождал таких детей, был в анамнезе приём талидомида. Другие факты тоже имеются. Однако ничего, чтобы остановить страшный эксперимент, сделано не было.
ФОТО: ЦАРЬГРАД
Когда у производителя или у фармкомпании на первом месте стоит маржинальность и прибыльность бизнеса, как это было у Pfizer во время ковидобесия, то все остальные факторы — морально-этические, нравственные — остаются на третьем, на десятом месте. Это приводит к большим проблемам. А самое главное — к недоверию у людей к бигфарме.
Чьих рук дело?
— А кто стоит у руля бигфармы? Какие цели они преследуют?
— Это закрытая информация. Мы знаем только названия производителей. Например, той же Pfizer руководит Альберт Бурла. А кто стоит за ними — можно только догадываться.
Есть известная фраза в следственных кругах: "Ищи кому преступление выгодно". Мы видим, что фонд Билла и Мелинды Гейтс, фонд Дэвида Рокфеллера вкладывают огромные деньги в ВОЗ, которая активно рекламирует эти прививки. И можем понять, что, так или иначе, эти люди стоят за производством фармпрепаратов. Не только Рокфеллер, он просто на слуху. Там есть и другие известные фамилии.
Манипуляции страхами
— В обществе бытует такое мнение, что бигфарма отвлекает людей от настоящих проблем. Это на самом деле?
— Это так. Но надо понимать, что это бизнес. Бигфарма — это бизнес. Препарат надо продать. А чтобы продать, нужно, чтобы люди были напуганы. И страстно желали этот препарат купить. Эта история стара как мир.
Швейцарский историк Франсуа Бонивар в начале XVI века во время вспышки оспы в Женеве оставил воспоминания, которые хранятся в Мичиганском университете в Америке. Что только не делали врачи и люди, заинтересованные в том, чтобы вспышка продолжалась. Они просто вбрасывали соскобы с ран больных оспой в толпу, условно говоря. Чтобы появлялись новые заражённые. Чтобы зарабатывать на этом деньги. Были пойманы несколько десятков человек, были повешенные. Этой истории пятьсот лет. Ничего не поменялось.
В подлунном мире всё как было, так и осталось. Вначале пугают или создают видимость проблемы, а потом эту проблему предлагают решить какой-то таблеткой. Поэтому мы видим летальность. И, к сожалению, IQ многих людей, отсутствие вдумчивости или работа с утра до ночи не дают человеку вникнуть в суть, а толкают его к простому решению за пятьсот рублей. Не будем называть производителей препарата.
ФОТО: ЦАРЬГРАД
— То есть напугать общество — это основной способ?
— Да.
— А есть ещё способы?
— Две самые известные в мире манипуляции — чувство страха и чувство вины. У одних надо создать чувство страха, и они пойдут покупать. У других, допустим, у взрослых детей, у которых есть пожилые родители, — создать чувство вины, что если они сейчас родителю не купят препарат с определённым названием, то родителям будет плохо. И вот все работают на этот бизнес. Я не говорю, что так везде. Есть препараты полезные. Но у каждого своё применение. А я говорю о том, какие мотивации часто лежат у больших производителей.
Опасны ли БАДы?
— Мы с вами говорили о серьёзных препаратах. А что вы можете сказать о БАДах и о косметике?
— Ну, я всё-таки мужчина, я косметикой не пользуюсь. Могу сказать, что есть методы, которые позволяют приводить кожу лица женщины в порядок. А что касается БАДов... Англичане говорят, что уэльсец — это ирландец, который не смог переплыть через пролив, чтобы оказаться ирландцем. Точно так же БАДы. Это лекарственные средства, чьи производители не нашли денег на взятку, чтобы сделать их лекарственными препаратами. Я называю вещи своими именами. Все прекрасно знают, как это работает.
Чтобы зарегистрировать эти средства как лекарственный препарат, нужно пройти все регистрационные действия с испытанием. С одной стороны, это правильно. Но с другой стороны, на это нужны большие средства. Поэтому многие просто на этом не заморачиваются, а региструют как БАД. Они, кстати, вполне могут работать. Но и у БАДов есть обратная сторона.
— Могут быть они опасны?
— Конечно. И могут быть неэффективными. Поэтому врачи, прежде чем что-то пациенту назначить, должны подумать головой. Если не хватает знаний — посмотреть, есть ли у кого-то опыт применения, какой он. А потом только назначать.
ФОТО: ЦАРЬГРАД
— Правда, что врачи сами продвигают какие-то конкретные препараты?
— Тут вот какая история. Когда фармкомпания что-то произвела, ей нужно это каким-то образом реализовывать, чтобы покупали. Раньше это было модно. Я даже помню в нулевые годы на это обратил внимание президент Владимир Путин, что фармкомпании отправляют бесплатно, за свой счёт, в отпуска врачей. За что? За то, что они рекомендуют те или иные препараты и делают хорошие продажи.
Казалось бы, это бизнес. Если бы это не было связано с медициной и со здоровьем человека. Можно было бы закрыть на это глаза, если это детские соски или коляски. Но речь идёт о здоровье. Если есть заинтересованность [в прибыли], но на первом месте нет нравственности, о которой сейчас тотально забыли…
Об этом сейчас говорят только профессор Александр Редько, академик Олег Опалихин. А подавляющее большинство людей даже не слышали. Мы потеряли из лексикона слова "нравственность", "человеческое достоинство", "благородство". То есть этих слов просто нет. Они не употребляются. Недавно ко мне приезжал друг из другого региона. Он по совместительству преподаёт у студентов 4-6-х курсов. И говорит: "Я разговариваю со студентами 6-го курса, а у них этих понятий нет вообще". У них совершенно другие понятия. Вот результат, что мы получили за последние 30 лет. Не может же студент, которого воспитывали в детском саду, в школе так, в медвузе вдруг начать вести беседы о том, что надо быть совестливым, честным. Он не поймёт, о чём разговор вообще.
— А коррумпирует ли бигфарма наше здравоохранение?
— Обычно я говорю: а как вы думаете? Ответ очевиден. Конечно, пытается. А как по-другому? Другой вопрос, удаётся или нет. Это опять зависит от внутреннего состояния человека. Если у него на первом месте коттедж или дворец где-нибудь за рубежом, с яхтой, тогда его легко закоррумпировать. А если у человека на первом месте здоровье людей, то, наверное, потяжелее.
Почему Pfizer не пустили в Россию?
— Чем опасна бигфарма в глобальном смысле? Конкретно для нашей страны.
— Тем, что когда на первом месте стоит выручка, что, на мой взгляд, мы видим в большинстве случаев, то будут продвигаться не очень эффективные препараты. Потому что основным стимулом продвижения препарата будет являться не польза для человека, а его маржинальность. Скажем, себестоимость — 100 рублей, а продали за 10 тысяч. Прекрасно же так зарабатывать? А другой препарат, более эффективный, стоит две тысячи рублей, а продаётся за восемь. Или не можем его продать дороже, чем за десять. И в какую сторону посмотрят? Может, директора возьмут порядочного, и он скажет: давайте этот препарат, всё-таки он поэффективнее. А акционер скажет: вы что, хотите нас прибыли лишить? Меняют директора и идут по первому пути.
В нашей стране мы это уже видим. Слава Богу, к нам не удалось завезти эту жижу ковидобесную, потому что 90% всех осложнений и смертей — от Pfizer. Тогда зачем? Если Pfizer был замечен в деятельности лабораторий на Украине, как и Moderna, тоже американская. То есть они работали там явно не для того, чтобы наших людей сделать здоровее. Зачем завозить произведённые ими препараты сюда? Это очень опасно.
— А что у нас делается в стране, чтобы не попадать под влияние? И что ещё лучше можно сделать?
— У нас делается импортозамещение в стране. Я знаю, что многие икают в руководстве, в правительстве при этих словах. Должно было бы делаться… Но ввиду каких-то причин не заинтересованы товарищи за океаном и в Европе, чтобы у нас было своё производство. Мы тогда перестанем покупать их препараты. И в этом у нас интересы не совпадают.
— Спасибо.
