Американо-европейские санкции в ближайшее время будут испытывать мировой рынок углеводородов на прочность
Мировые цены на нефть к вечеру пятницы снижались примерно на 1%, а с понедельника могут показать падение более чем на 10%, сообщает ПРАЙМ.
По информации агентства, в середине уходящей недели стоимость российской нефти марки Urals упала ниже $43,73 за баррель, что существенно ниже установленного потолка в $60. Стоимость нефти марки ESPO (сорт легкой малосернистой нефти, добываемый в Восточной Сибири) составила $68,72 за баррель, хотя и она упала.
«У Urals сейчас нет покупателей на пороге, поэтому цены должны быть снижены, чтобы привлечь покупателей на дальние расстояния. Это связано с санкциями и предыдущим введением самоограничений европейскими переработчиками, а не с предельными ценами», — пояснил Bloomberg представитель ценового агентства Argus Media Майкл Кэролан.
Нефтяные санкции вступили в силу 5 декабря и уже привели к ряду проблем. Например, к пробкам в турецких проливах, где Анкара отказывается пропускать танкеры без предъявления страховки, хотя российской нефти на них практически нет.
Президент Владимир Путин 9 декабря в очередной раз напомнил, что Россия не будет продавать нефть в страны, которые введут потолок цен на российскую нефть. Пообещал он также рассмотреть возможность сокращения добычи и варианты реагирования на нефтяные санкции.
«Мы подумаем, может быть, даже, — я сейчас не говорю, что это решение, — но подумаем при необходимости и о возможном сокращении добычи. У нас есть договорённость с „ОПЕК +“ по известной планке добычи — мы подумаем дополнительно, если потребуется, я имею в виду сейчас Россию. Повторяю, мы думаем на этот счёт, решений пока никаких нет. А конкретные шаги будут изложены в указе Президента России, который выйдет в ближайшие несколько дней», — сообщил он.
После этого цены на нефть продемонстрировали рост. С чем же связано нынешнее снижение мировых цен на нефть и чего ждать ли в ближайшее время: падения или роста?
— Все опасаются глобальной рецессии, значит надо меньше топлива, меньше экономическая активность, меньше перевозится товаров и т. д., — отметил ведущий эксперт Фонда национальной энергетической безопасности, преподаватель Финансового университета при правительстве РФ Игорь Юшков. — Соответственно, заранее пытаются продать фьючерсы, чтобы потом не потерять прибыль.
Плюс к тому, ФРС США уже много раз меняло ставку, поднимало. Соответственно, денежная масса постепенно уменьшается, кредиты не выдаются, то есть меньше денег попадает на биржу, а это значит, что не на что покупать биржевые товары, в том числе фьючерсы, значит спрос на них падает, цена снижается.
Что касается потолка цены, то все ожидали большего конфликта, резкого российского ответа, который мы пока не увидели, что потолок будет ниже и это сразу вызовет глобальный дефицит. Пока все развивается довольно плавно, поэтому есть определенные разочарования в потолке цен, как риске для рынка. Он приходит постепенно, поэтому влияние на цены лишь косвенное. Другие факторы пока оказывают большее влияние.
«СП»: — ОПЕК+ уже снизил добычу. Если падение цен продолжится, какие меры могут быть приняты альянсом?
— ОПЕК + явно пытается наблюдать за тремя тенденциями. Первая — что будет с объемами российской добычи после введения потолка цен. Вторая — что будет с Китаем — если будет отменять коронавирусные ограничения, значит, потребление нефти увеличится и даже есть прогнозы, что на 1,5−2 млн баррелей в сутки он увеличит потребление в случае отмены всех коронавирусных ограничений, и якобы это даже приведет к подорожанию нефти на 20 долларов.
Третья и, наверное, главная — что будет с мировой экономикой, будет ли она погружаться в рецессию, потому что все центральные банки продолжают поднимать ставки рефинансирования, уменьшать денежную массу, борясь тем самым с инфляцией, потому что она везде большая. Негативная сторона такой борьбы в том, что кредиты становятся дорогими и их никто не берет. Соответственно, меньше экономическая активность, меньше потребление топлива.
За этими тремя тенденциями ОПЕК+ будет наблюдать и, исходя из этого, в феврале принимать решение, повышать или понижать квоту на добычу.
На Россию они смотрят по-особенному, потому что понимают, если инструмент потолка цен, который на России проводится, будет признан успешным, то и им грозит попасть под такие же ограничения. Их могут обвинить в нарушении прав человека и т. д., а могут вообще сказать, что теперь это инструмент давления на рынок — «вы же применяется квоты как инструмент формирования цены на рынке, так и мы будем применять». Например, Евросоюз, когда говорит о потолке цен на газ, он же не о российском говорит, а вообще на газ. Так и с нефтью может оказаться.
Мы активно ведем диалог с ОПЕК+, стараясь убедить их, что для них это то же угроза. Для нас главное, чтобы ОПЕК+ не решил заменять нас на мировом рынке, как это было с Ираном. Когда он попал под санкции, то остальные участники увеличили себе квоты и просто заместили его на рынке. Для нас главное, чтобы ОПЕК+ этого не сделал: если формируется дефицит, вызванный потолком цены и возможным отказом России поставлять, то пусть будет дефицит, пусть страны-импортеры — США и ЕС — страдают от этого. Наша задача — убедить ОПЕК+, чтобы они не увеличивали добычу вместо нас.
«СП»: — Какие экономические последствия в связи с падением цен на нефть возможны?
— Пока на протяжении 2022 года мы видим дефицит, поэтому эмбарго против России было признано плохой идеей, родилась идея потолка цены. Пока нас спасает то, что везде дефицит — и на рынке газа, и на рынке нефти. Заместить нас некому, но что будет дальше, непонятно. Если глобальная рецессия, то будет уменьшение спроса, а значит балансировка рынка: от дефицита мы будем приходить к некоему балансу, а потом и профициту предложения. Здесь менее постоянно предложение — есть ОПЕК+, который то уменьшает, то увеличивает добычу. Говорить, что рынок полностью всё установит, нельзя, потому что есть инструменты типа ОПЕК+.
С инвестициями тоже большие проблемы. Те же США весь 2022 год добиваются от своих компаний, чтобы они увеличили инвестиции в добычу и т. д. Компании это делать откровенно боятся, потому что сейчас «прижало», высокие цены не нравятся, их заставляют увеличить добычу, а когда рынок сбалансируется, на них опять будут давить климатическими и экологическими ограничениями, запрещать двигатели внутреннего сгорания, повышать налоги, исходя из углеродного следа и т. д. Инвесторы этого боятся, прекрасно понимая, что политики не отказываются от идеи «озеленения» и климатической повестки, а значит, нет никаких гарантий, что и дальше можно нормально работать, если сделаешь инвестиции. Сегодня можно вложить миллиарды долларов, а завтра заставят нормативно снижать добычу. Инвесторы поэтому очень осторожно относятся к вложению в производство, потому что те же европейцы открыто говорят, что не отказываются от программы декарбонизации.
«СП»: — С чем связано резкое падение цен на Urals? Будет ли оно длительным?
— Если посмотреть, то самое большое падение может происходить в портах Ленинградской области. Это логично.
К чему приводит потолок цены — к тому, что количество танкеров, которое может вывозить российскую нефть, существенно сокращается. Европейские, международные, в целом, компании от этого отказываются — пока не поймут, как это будет работать, даже если мы укладываемся в потолок цены. Мы видим, что они прекращают перевозки, потому что санкции именно против перевозки, а покупать российскую нефть можно по любой цене, главное, ее перевезти.
У нас ограниченный флот, который может перевозить нашу нефть — это официальный флот плюс некий «сумеречный» флот. Выгоднее всего возить с Дальнего Востока, потому что там близко рынки, и из Новороссийска. Балтика попадает в самое невыгодное положение — везти оттуда долго, а чем дольше везти, тем больше надо танкеров. Именно там цены по 43 доллара баррель мы и видим.
В целом по цене это возврат в весеннее состояние. Brent-то же упал. Цены на нефть в принципе снизились, то есть это не российская нефть упала, а все остальные то же. А оттуда и скидка получилась примерно 35 долларов. То есть повторение весенней истории, когда американцы ввели эмбарго на российскую нефть, а европейцы отказывались покупать, нам пришлось давать скидки. Если Brent сейчас около 75−77, отнимаем скидку и получаем тем самые 43−45 долларов за баррель.
Это неприятная и невыгодная для России история, но посмотрим практику 2022 года — мы вернулись к уменьшению скидки и на начало декабря она составляла 18−20 долларов на каждый баррель.
Думаю, по мере нахождения Россией путей экспорта, танкеров и переориентирования нефти ближе к азиатским рынкам скидка будет уменьшаться. Кроме того, мы сейчас явно станем маневрировать в сторону нефтепродуктов, потому что санкции против них вступают только с февраля.
В целом же надо формировать достаточный объем флота, чтобы гарантировано вывозить все объемы, которые можем производить.
«СП»: — Крупнейшие покупатели российской нефти (Индия, Китай) не стали официально вводить потолок, но не приведет ли ситуация к тому, что они будут требовать еще большей скидки?
— Индия и Китай — не дураки. Он понимаю, что надо пользоваться ситуацией. Они официально заявляют, что не присоединяются к потолку цены, подрывают санкционные старания, но «вы нас поймите, вы стали токсичны, дайте дополнительную скидочку». Конечно, это будут делать, это в их интересах. Наша задача — минимизировать эту скидку. Но и они понимают, что без российской нефти будет сложновато. Если Россия начнет отказываться давать скидку и не сможет находить других покупателей, то она будет снижать добычу — и вся остальная нефть в мире будет дороже.
Комментарии