Николай Харитонов: Молния может ударить, где угодно, но миллионы гектаров выгорают не везде
В течение ближайших двух-трёх недель Россию ждёт пик летних лесных пожаров. Об этом Владимиру Путину доложил министр природных ресурсов и экологии Александр Козлов на совещании президента с правительством.
По словам главы Минприроды, около 85% тех пожаров, которые бушуют сейчас, приходится на территории Хабаровского края, Якутии, Забайкалья и Амурской области. Перехода огня в населённые пункты не допустили спасатели МЧС.
Согласно версии Александра Козлова, главной причиной пожаров стала аномальная жара и грозы:
— Например, на 10 июля в Забайкалье из-за гроз возникло 222 лесных пожара, а в прошлом году эта цифра составляла 15. В Якутии — уже 843, а в прошлом было 450, — доложил министр.
Борьба с пожарами ведётся. Согласно сообщению ФБУ «Авиалесоохрана», только в течение 11 июля лесопожарные службы и привлеченные граждане ликвидировали 122 лесных пожара на площади, пройденной огнем, в 21283 га.
Однако всего с начала года зафиксировано более 5,5 тыс. лесных пожаров. Площадь, пройденная огнем, превысила 3 млн га.
В восьми регионах России побиты печальные рекорды по ущербу от пожаров. Среди них, помимо перечисленных выше, — Еврейская автономная область, Бурятия, Томская и Магаданская области.
До каких пор Россия будет гореть каждое лето? Об этом «Свободной прессе» рассказал председатель комитета Госдумы по развитию Дальнего Востока и Арктики Николай Харитонов.
«СП»: Николай Михайлович, министр природы Александр Козлов обвинил в пожарах жару и молнии. А больше никто не виноват?
— Козлов — чиновник. Он представляет и защищает своё министерство, поэтому более охотно отчитывается о масштабах проделанной работы, и не заостряет внимание президента на том, что упущено. Это естественно.
Лес может загореться от молнии — это тоже естественно. Но чтобы пожар не распространялся и не превращался в бедствие, Лесным кодексом (Статья 53.1. Предупреждение лесных пожаров — «СП») предусмотрены такие мероприятия, как прокладка просек, противопожарных разрывов, устройство противопожарных минерализованных полос.
Кроме того, необходимо создавать лесные дороги, предназначенные для охраны от пожаров; посадочные площадки для авиационных работ по защите лесов от огня. Ставить пожарные наблюдательные пункты.
В те места, где это сделано, молнии тоже бьют. Но сотни тысяч и миллионы га там не выгорают.
Кроме того, пожары чаще всего возникают не из глубин лесного массива, а с окраин, а это уже — вина человека. Нужно проводить профилактику, чтобы люди не поджигали лес.
«СП»: Что мешает проводить эти работы, тем более — когда закон обязывает их исполнять?
— В прошлом году я проводил выездное совещание в Якутии, где пожары всё масштабнее. Я тогда вспомнил начало 90-х, когда мы пытались сохранить Министерство лесного хозяйства. Но не сумели этого сделать.
Пока эта структура существовала, был очень серьёзный уход за лесом. Делались «рубки просветления», «рубки ухода», велся контроль за поведением грибников, собирателей ягод и туристов. Должна быть хорошая система сбережения леса.
Вот поезжайте в Белоруссию. Там эту систему не разрушили. В лесу нет непроходимых зарослей — он прореживается. Лесная служба присматривает, чтобы отдыхающие либо не жгли костры, либо делали это аккуратно.
«СП»: Нужно возродить такое министерство?
— Если мы на какое-нибудь новое здание в Москве прицепим вывеску «Министерство лесного хозяйства» и наполним помещение людьми, это не спасёт ситуацию. Нужно восстанавливать систему, должна быть организована работа по всей вертикали — до низу. Всё должно быть на местах, начиная с порубочной профилактики пожаров и заканчивая работой с населением, от которого требуется быть аккуратным в лесу, а при необходимости — готовым мобилизоваться на тушение пожара до прилёта спасателей.
Пока на местах не появятся люди, которые персонально отвечают за сбережение «своего» участка леса — будем гореть и дальше.
«СП»: Существует мнение, что лесу будет лучше, если его раздать в частные руки. Появится хозяин — наведёт порядок. Ваш взгляд на это?
— В США такая система неплохо себя зарекомендовала, но у нас она не приживается. Пробовали какие-то пилотные проекты в этом направлении. Но людям, которые живут возле леса, брать за него ответственность на себя не хочется. Потому что придется делать все работы, предписанные Лесным кодексом. А для этого нужен трактор, плуги для опашки, техника для тушения огня, которая используется, пока не прилетели спасатели МЧС.
Я с 1976-го по начало 1994-го работал директором совхоза в Новосибирской области. Рядом со мной был лесхоз «Дубровинский» вдоль Оби. Однажды нашему совхозу поручили раскорчёвку 70 га старого леса.
Казалось бы, не очень много. Но очень сложно. Нужно каждое дерево срубить, оставив пень высотой около 1,5 м. Вывезти это дерево. Потом вытащить этот пень с корнями. А они могут быть такими же, как само дерево. Потом подсыпается почва, делается рекультивация.
После этого можно высаживать новый лес. Очень трудоемкая работа. А там, где леса горят — плотность деревьев огромная. Раскорчёвывать этот пал — непосильная работа для частника.
«СП»: Есть версия, что леса специально поджигают, чтобы потом можно было на законном основании вырубить и продать подгоревший кругляк. Это может быть правдой?
— Было такое подозрение в Иркутской области, в некоторых других. Но сегодня, в соответствии с последними указаниями президента, мы можем продавать только деловую древесину. Кругляк не экспортируется.
«СП»: Фракция КПРФ будет предлагать какие-то законодательные новеллы для спасения леса?
— Мы каждый год приглашаем министра природных ресурсов в надежде определиться: как дальше будем жить и спасать лес. Министр говорит: «мы много делаем». А если много делаем — почему горим?
