Коллапс сирийской государственности, скорее всего, приведёт к тому, что новая власть и её хозяева укажут России на дверь. Соответственно, возникает вопрос: а что мы теряем при таком развитии ситуации? Не в плане престижа – с этим уже всё понятно, а в отношении реальных возможностей по применению вооружённых сил.
В настоящее время ситуация пока ещё остается неопределённой, и поручиться за конечный результат никто не может. В понедельник, 9 декабря, пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков сообщил, что Москва ведёт переговоры с новым руководством Сирии.
Пока преждевременно об этом говорить, в любом случае, это всё предмет для обсуждения с теми, кто будут у власти в Сирии,
– сказал спикер Кремля, отвечая на вопрос о будущем наших баз в этой стране.
Опрошенные Царьградом эксперты отметили, что ситуация крайне неоднозначна и может развиваться в любом направлении, какое только можно себе представить.
Неизвестно, абсолютно. Статус наших баз в Сирии будет определять новое правительство. Мы подписывали договор с Башаром Асадом и с его правительством. Соответственно, сейчас наш статус не вполне ясен. И будущее нашего присутствия в Сирийской Арабской республике весьма туманно,
– отметил политолог, журналист-международник Аббас Джума.
Иными словами, никто не хочет раньше времени исключать шанс, что России удастся сохранить своё военное присутствие в республике. Тем не менее наиболее вероятным является вариант, что нас попросят на выход.
Сирийский хаб
За девять лет, которые длилась операция по спасению режима Башара Асада, Россия создала огромную военную инфраструктуру. В частности, было оборудовано множество опорных пунктов и несколько сухопутных баз в глубине сирийской территории. В разное время наша авиация базировалась на аэродромах Кусэйр, Тияс и Шайрат в провинции Хомс и Хама в одноименной провинции.
Однако когда речь идёт о сохранении нашего военного присутствия, подразумевается два ключевых объекта:
- военно-морская база в порту Тартус, выросшая из крошечного пункта материально-технического обеспечения, остававшегося в Сирии в качестве реликта советской эпохи;
- авиабаза Хмеймим в окрестностях прибрежного города Джебла в сирийской провинция Латакия.
Расстояние между Тартусом и Хмеймимом составляет порядка 60 километров, но в функциональном плане они составляли единое целое. Морской порт обеспечивал возможность принимать огромные объёмы грузов, которые доставлялись "сирийским экспрессом".
Авиабаза имеет две длинные взлётно-посадочные полосы, позволяющие взлетать и садиться таким самолётам, как Ил-76 или Ан-124 "Руслан". Борта военно-транспортной авиации летают в обход воздушного пространства Турции по маршрутам над Ираном и Ираком.
Морская компонента позволяла нам отправлять огромные объёмы грузов наиболее экономичным способом, а авиационная – быстро перебрасывать нужные системы и контингенты, когда возникала острая необходимость.
Уже в 2021 году Россия превратила небольшой пункт материально технического обеспечения в огромную базу. Скриншот ТГ-канала "Рыбарь"
Благодаря этому Тартус и Хмеймим стали ключевым логистическим хабом, через который велось снабжение наших контингентов не только в самой Сирии, но и в Судане, Ливии, Центральноафриканской республике (ЦАР) и Мали. Выпадение сирийского транспортного узла означает, что силы Африканского корпуса и остатки ЧВК "Вагнер" остаются без снабжения.
Соответственно, если мы теряем базы Хмеймим и Тартус, под вопросом все наши ближневосточные и африканские базы. Это очень серьёзный удар по многим направлениям. Можно только поздравить Эрдогана, который свою империю расширяет. Это, пожалуй, вторая такая победа после Карабаха. И причём намного круче,
– отметил в разговоре с Царьградом известный учёный-востоковед Евгений Сатановский.
Проблема заключается в том, что в Средиземном море для нас все порты закрыты. Гипотетически можно гонять "Русланы" и напрямую из России в Африку, дальности у них хватит. Но в этом случае доставка грузов получается просто золотой. Кроме того, скорее всего, под приём этих самолётов придётся специально строить взлётно-посадочные полосы достаточной длины и прочности.
По мнению некоторых экспертов, логистические хабы могут быть созданы в Ливии и Судане, но обе возможности, что называется, "вилами по воде писаны".
Перекрёсток миров
Анализируя сокращение наших военных возможностей в связи с вероятным уходом из Сирии, эксперты, как правило, упоминают сокращение возможностей по уничтожению террористов. Однако, как показал опыт последнего десятилетия, борьба с террористами на дальних подступах – занятие малопродуктивное и с реальной геополитической мощью коррелирующее слабо.
Тем более, что, как мы видим в эти дни на примере Сирии – люди, ещё на прошлой неделе бывшие террористами, стремительно превращаются сначала в "вооружённую оппозицию", а затем и вовсе становятся потенциальными "деловыми партнёрами", с которыми приходится обсуждать судьбу наших военных баз.
То же самое ранее наблюдалось в Афганистане, правящее в котором террористическое движение уже некоторое время приглашается на официальные мероприятия и международные форумы, хотя формально запрет на его деятельность до сих пор не снят.
Разумнее говорить о другом, существенно более фундаментальном, факторе. Дело в том, что Средиземное море – это настоящий перекрёсток миров, один из важнейших в геополитическом плане регионов мира. Более того: восточная часть Средиземноморья, в том числе Эгейское море, являются одним из позиционных районов развёртывания американского флота, если тот получит приказ на нанесение ударов по территории России крылатыми ракетами.
Выгода этого региона заключается в том, что корабли могут маневрировать под прикрытием турецкой ПВО и ВВС, а запущенные из этой акватории ракеты способны проникнуть вглубь нашей территории.
Самые дальнобойные варианты морских "Томагавков", оснащённые ядерными боеголовками, летят на 2,5 тысячи километров, то есть способны достать до Москвы и Казани. Наиболее массовая сейчас версия морских "Томагавков", составляющая основу ракетного вооружения американского флота, летит на дальность в 1600 км. Но даже в таком варианте противник перекрывает весь юг европейской части страны.
"Томагавки" наиболее массовой в настоящее время серии спокойно достают до Ростова-на-Дону. Скриншот: lostarmour.info
Именно поэтому ещё в 2013 году Россия восстановила оперативное соединение кораблей в Средиземном море. Наличие баз в Сирии позволяло существенно повысить эффективность и боевую устойчивость этого соединения, так как в случае конфликта в дополнение к нескольким кораблям мы могли бы задействовать береговые ракетные комплексы "Бастион", оперативно-тактические "Искандеры", зенитные комплексы большой дальности С-400, ударную и морскую авиацию.
Разумеется, ни о каком "контроле Средиземного моря" с нашей стороны – как это любили обсуждать некоторые горячие головы – и в этом случае не шло. Тем не менее мы присутствовали в регионе и могли противодействовать активности НАТО, создавая угрозу кораблям, подводным лодкам и базам противника.
Теперь же средиземноморское оперативное соединение повисает в воздухе, без возможности ремонта, пополнения припасов и отдыха для моряков. Возможности подключать к операциям морскую авиацию и береговые комплексы – полностью утрачиваются.
Плюсы, минусы и масштаб проблемы
Россия официально не раскрывала численность сирийского контингента. По западным оценкам, до начала СВО мы имели на базах около семи тысяч человек без учёта сотрудников ЧВК. В марте текущего года западные разведки выяснили, что численность группировки не только не уменьшилась, но и выросла на 500 человек. Цифра эта примерная и постоянно колебалась, поскольку, как уже отмечалось, через Сирию шёл постоянный поток бойцов и грузов: кто-то летел в Африку, кото-то возвращался на родину.
Состав авиагруппы, опять же, по неофициальным данным, колебался в широких пределах – от 30 до 70 летательных аппаратов. В Сирии мы использовали бомбардировщики Су-24 и Су-34, истребители МиГ-29, Су-30 и Су-35, вертолёты Ка-52, Ми-24 и Ми-8.
Американские спутники ещё 7 декабря зафиксировали прибытие в Хмеймим трёх Ил-76 и одного Ан-124. Западные эксперты отметили, что обычно Россия использует самолёты этих типов для переброски тяжёлых и крупногабаритных систем, вроде зенитных комплексов. Из этого они сделали вывод, что русские приступили к эвакуации наиболее ценных видов вооружений. Так это или нет, сказать пока невозможно.
В качестве ложки мёда в бочке дёгтя называется то обстоятельство, что теперь Россия сможет перенаправить силы и средства, уходившие на обеспечение сирийской группировки, на финансирование войск на украинском фронте. Ранее озвучивались оценки, по которым день содержания контингентов в Сирии обходится стране примерно в три миллиона долларов.
Это означает, что после вывода войск из Сирии у государства освободятся деньги, которых хватит на ежедневную покупку 1500 квадрокоптеров типа "Мавик", – основной рабочей лошадки, через которую ведётся наблюдение за полем боя, корректировка огня артиллерии и сопровождение групп пехоты.
Также на украинском фронте очень пригодятся ударные вертолёты, бомбардировщики, десятки зенитных комплексов "Панцирь-С", "Торы" и дальнобойные С-400.
За девять лет операции Россия вложила громадные средства в развитие авиабазы, создав вокруг неё огромный складской и хозяйственный комплекс. Для защиты самолётов были возведены железобетонные арочные укрытия. Скриншот ТГ-канала "Военный Осведомитель".
В сухом остатке
В целом пока ситуация выглядит так, что Россия потерпела на Ближнем Востоке крупное геополитическое поражение, которое серьёзно бьёт по нашим позициям в Африке и ухудшает стратегическую безопасность в случае прямого столкновения с НАТО. Попытки рассказать про хитрый план и про "всё так и задумано", очевидно, выдают дурную манеру делать хорошую мину при плохой игре.
По заявлениям официальных лиц и по тому, как развивалась ситуация на земле, видно, что мы не были готовы к падению режима Асада; в результате военно-политическое руководство страны делает, что может, чтобы выпутаться из истории с наименьшими потерями.
Есть ли шанс на сохранение баз? Возможно. Но надо ли оно нам при текущих геополитических раскладах? Большой вопрос. Опыт размещения миротворцев в Карабахе уже показал, что отправка слабого контингента во враждебный регион – это не проецирование силы, а выдача заложников "партнёрам". Заканчиваются такие комбинации гибелью наших людей в результате "случайных" инцидентов.
Сирия же – довольно крупная, доверху набитая оружием страна, править которой будут люди, которых теперь вежливо называют "вооружённой оппозицией", но в сущности, оставшиеся теми, кем были ещё неделю назад: террористами, джихадистами и головорезами. Давать таким партнёрам в заложники наших военных выглядит откровенно плохой затеей.
Если бы Россия заранее провела работу и смогла закрепиться в алавитской Латакии, создав лояльный себе этно-конфессиональный анклав, который был бы готов отколоться от остальной части страны и обороняться по своим границам, цепляться за базы ещё имело бы смысл. Но в нынешних реалиях попытка хоть тушкой, хоть чучелком остаться в проигранном регионе на изолированных базах означает гарантировать себе ещё более крупные неприятности в ближайшем будущем.
Очевидно, нам стоит сосредоточиться на решении ключевых для нашего выживания проблем, в частности, на уничтожении Украины, отложив проекты в дальнем зарубежье до более благополучных времён.
