С 2022 года характер войны на Украине менялся уже не раз и подошёл к переломному моменту. Об этом Царьграду рассказал инструктор Министерства обороны с позывным "Док", который ведёт обучающий ТГ-канал "В гостях у Дока". Он кадровый военный врач. Воюет с первого дня СВО – заходил на Украину в ночь на 23 февраля, а сейчас регулярно бывает "за ленточкой", анализирует характер боевых действий и выдаёт рекомендации, как улучшить ситуацию с оказанием медицинской помощи раненым. А она вытекает из всей боевой обстановки.
Слишком быстро шли вперёд
Док заходил на Украину из Брянской области. Его рассказ о первых днях СВО сегодня звучит как грустная история об утраченном военном счастье:
Я не знаю замыслов старших начальников, но, вероятно, рассчитывали, что всё будет как с Крымом – быстрый захват всего и вся. И поначалу всё шло нормально. Буквально несколько дней. Противник испугался на самом деле. Далеко не всегда огрызался, даже бежал. А потом между наступающими войсками образовались разрывы и начались проблемы в снабжении. Мы заходили не по электронным, а по старым бумажным картам. И в какой-то момент противник понял, что воевать с нами можно. Стал устраивать засады и уничтожать колонны снабжения. Потом заработала его артиллерия, началось очень сильное и точное огневое воздействие. Они крыли нас постоянно. Включилась вражеская пропаганда, стали распространяться слухи, что там и сям уничтожены наши дивизии. У бойцов, находящихся в информационной изоляции, иногда были глаза по рублю, а замполиты поначалу отсутствовали. Многие из них оставались в тылу, в местах дислокации за командиров частей. Но терять самообладание было нельзя. Даже нам, медикам, приходилось успокаивать личный состав: "Ребята, да всё нормально". Хотя у самих в душе было далеко не нормально.
Кто-то из бойцов не мог выносить тяготы, их психика не выдерживала, случались суициды. Кто-то от страха сходил с ума, бросал оружие и убегал в неизвестном направлении.
Другими словами, армия стала заложницей своих первых успехов и быстрого продвижения. Хотя быстро взять Киев всё равно бы не получилось — там у противника была собрана крупная группировка. И, возможно, лучше было бы не распылять силы, а сосредоточить их для наступления на юге и в ЛДНР, тогда, не исключено, всё сложилось бы по-другому.
Док рассказывает, что половину своих медикаментов в то первое время тратил на мирных жителей. А однажды его комбат даже отдал невыполнимый приказ – найти где-нибудь памперсы и пелёнки для оказания помощи местным мамам с маленькими детьми. Взять их было неоткуда, поэтому медики нарезали на пелёнки простыни.
Док с теплотой вспоминает этого командира. Он не только помогал мирным жителям, но и всегда беспокоился о своих бойцах, был вместе с ними на выполнении всех задач, хотя мог бы и поберечься — перераспределить обязанности на командиров групп, как делают многие. Он не спал ночами. Док давал ему таблетки, чтобы он мог хоть ненадолго заснуть. Комбат погиб, получив посмертно звание Героя России.
Приветы с неба
Тогда, в первое время войны, порой происходило необъяснимое. Однажды их батальон потерял целую роту, и нашлась она спустя месяц пребывания на вражеской территории, на незнакомой местности. Вышла в полном составе, даже без раненых.
Было много случаев, когда казалось, что нам конец. У противника перевес во всём – в личном составе, в огневых средствах, даже рельеф местности – на его стороне, нас по всем военным правилам должны были уничтожить, но этого почему-то не происходило. Так же бывало и с ранеными: боевая травма ведь имеет довольно простые законы, и по всем параметрам человек должен был умереть, но он оставался жив,
– вспоминает Док.
На войне происходит много такого, что любой верующий человек назовёт божественным проявлением, а атеист – совпадением и удачей.
Док всё время передвигался на одной и той же машине. Но однажды пересел на другую. А предыдущая в тот же день была расстреляна – попала в составе колонны в засаду…
В другой раз они остановились возле одинокого сломанного танка. Его охранял механик-танкист – весь грязный. Вокруг никого. Распознав в Доке врача, он подошёл и рассказал, что у него болят почки и он мочится кровью, что он тут совсем один и что его уже кошмарил, обстреливал враг.
Я сказал ему: "Давай не геройствуй. Поехали с нами". Танкист ответил: "Нет. У меня приказ". И остался. А мы уехали. Я потом очень жалел, что мы его не забрали. Оставили одного на фактически чужой местности. Меня постоянно мучил вопрос, что стало с этим танкистом. И вот где-то через полгода так удивительно совпало, что один из наших бойцов оказался вместе с ним в госпитале. И танкист передал мне привет. У меня камень с души упал,
– рассказывает Док. И этот привет – тоже из разряда чудес.
Удар кассетными боеприпасами по нашим инженерам в Курской области. Видео VK-канал "В гостях у Дока"
Война утратила прежний драйв
Россия в десятилетия, предшествовавшие спецоперации, готовилась к локальным военным компаниям вроде сирийской, а столкнулась с масштабной войной, сравнимой с Первой мировой или Великой Отечественной. А потом ещё и сама эта война начала быстро меняться и становиться всё более технологичной.
Доку и самому раньше было прикольно побегать и пострелять. Но теперь личные навыки бойца на поле боя уже не так много решают. Почти все на СВО сейчас имеют ранения, но при этом в глаза не видели противника: ранения осколочные, а не пулевые.
По словам Дока, война утратила прежний драйв и превратилась в тяжёлый, изнурительный труд.
Увеличилась нагрузка на бойцов. Сегодня они чем только не обвешаны. Помимо бронежилета, состоящего из бронеплит и рассчитанного на защиту от пуль, носят защиту баллистическую – от осколков. Это модули из кевлара или СВМПЭ-композита, прикрывающие шею, пах, пятую точку, боковые проекции.
Вся эта защита весит 15 кг, а вместе с автоматом, рюкзаком с боекомплектом, шлемом и снаряжением на бронежилете бойцу сегодня нужно тащить на себе 25-30 кг. При этом значительно увеличились и расстояния, которые ему приходится преодолевать не на технике, а пешком и ползком.
Для того чтобы пострелять во врага, штурмовикам нужно пройти до 10-12 километров через минные заграждения, через сбросы с дронов, через огонь ствольной и реактивной артиллерии – сегодня сходить на один штурм это уже геройский поступок.
Комплект баллистической защиты. Фото: VK-канал "В гостях у Дока"
Из-за всей этой нагрузки летят колени и спины. А среди бойцов много возрастных, у которых и так-то нередки проблемы с позвоночником и суставами. Врач может сделать обезболивающие уколы, но ими тоже нельзя злоупотреблять, потому что они ухудшают свёртываемость крови – а это может быть критично в бою. Большинство бойцов погибают сегодня от кровопотери при осколочных ранениях.
Автор этих строк недавно побывал на полигоне, там прополз метров 30 с автоматом на одних локтях с зажгутованными, условно ранеными ногами. Даже без бронезащиты, без каски это была пытка. А на фронте раненым бойцам сегодня приходится ползти километра два до того места, где им смогут оказать хоть какую-то помощь.
Многократно выросла роль маскировки. Чем дольше штурмовик сможет пройти до врага незамеченным с воздуха, тем больше у него шансов выжить. Очень выручают костюмы "Леший", которые плетут волонтёры.
Накидки "Леший" делают разведчиков невидимыми. Фото предоставлено фондом "Спасибо маме за жизнь".
Выручают маскировочные сети, которые сегодня всё больше служат не для маскировки, а для защиты. Не для того, чтобы спрятать технику и блиндажи (в тепловизор хорошо видно, что на этом участке не листва или трава, а искусственный материал), а для того, чтобы не дать к ним приблизиться дрону – его пропеллеры запутываются в сетях. Сегодня надо окопы укрывать сверху сетями, в том числе рыболовными, сеткой-рабицей. Укрывать так, чтобы не оставалось никаких дыр, в которые мог бы залететь дрон, потому что опытный оператор может его завести в такую дыру, пролететь внутри окопа и взорвать, где сочтёт нужным.
А сейчас волонтёры стали делать ещё и антидроновые шторы. Базовым правилом становится вешать их перед техникой, перекрывать ими входы в блиндажи. Причём на значительном расстоянии, так как дистанция до двух метров уже критична для человека. При взрыве гранаты на таком расстоянии в него может не попасть ни один осколок, но он погибнет от создаваемого взрывом избыточного давления, от контузии внутренних органов.
Опасные советы штурмовикам от инструкторов-блогеров
Война изменилась до неузнаваемости и всё больше становится похожа на фантастическое кино. В ближайшие месяцы появятся рои дронов, которыми будут управлять дроны-матки, распознающие цели с помощью искусственного интеллекта и ставящие задачи исполнителям – дронам-убийцам.
В советское время на подготовку пехотинца уходило четыре месяца, а бойца спецназа – три года. Сегодня столько времени нет. Притом что современная война усложнилась и постоянно меняется. Только с точки зрения тактики СВО за 2,5 года масштабно менялась три раза.
Появилось огромное количество поражающих средств, например таких минно-взрывных заграждений, которые у нас никто никогда и в глаза не видел.
Чтобы повысить свою выживаемость, боец должен кратно повышать знания, самообучаться в своё свободное время. Например, сейчас в войска приходит новая медицинская технология остановки крови, позволяющая сохранять конечности – не доводить дело до ампутаций. Если раньше при кровотечениях раненый использовал только жгут или турникет, то теперь лучше всего одновременно применять и то и другое и ещё уплотнительную повязку, периодически медленно пуская кровь по артериям, чтобы исключить омертвение тканей.
Ещё одна большая проблема – нехватка самих инструкторов. По этой причине сейчас активно привлекают людей с гражданки. По мнению Дока, это чревато издержками:
Даже человек, который чуть повоевал на контракте, не может быть инструктором. Потому что он не имеет фундамента знаний, а из собственного боевого опыта может сделать неправильный вывод: есть такое понятие – "ошибка выжившего". Чтобы учить чему-то других, инструктор должен понимать, как работает организм и как выглядит бой, какие средства поражения могут убить или ранить бойца, какие есть виды повреждений и что с ними делать. А у нас сейчас вчерашние электрики и сантехники, не имеющие ни медицинского образования, ни боевого опыта, ведут курсы тактической медицины.
По словам Дока, отсюда возникают просто дикие "медицинские" рекомендации. Например, инструкторы-блогеры говорят, что будущий штурмовик на тренировках должен быть загнан все семь дней в неделю, питаться кукурузой, не отдыхать и почти не спать. Дескать, тогда он станет более вынослив в бою.
Это чушь! У человека на войне хватает внутренних резервов примерно на месяц активной работы. Дальше у него теряется самое главное – концентрация, оценка обстановки. Он уже находится не в ясном сознании. Смиряется, что может умереть, начинает пренебрегать базовыми правилами безопасности, ходить без защиты, засыпать, где не надо. Если же все его внутренние резервы будут истрачены на учёбу, то их на выполнение боевых задач вообще не останется и он погибнет при первом же штурме. А нам на СВО необходимо спасти как можно больше людей. Потому что нужно не только победить, но ещё после войны поддерживать и развивать экономику,
– говорит Док.
В армиях Запада, нашего потенциального врага, большое внимание уделяется восстановлению военнослужащих. В том числе психологическому. Ведь усталость накапливается не только от участия в боевых действиях (на них приходится лишь 5% пребывания бойца на войне), но и от ежедневной жизни в земле, постоянного обустройства, переездов с места на место... И эту усталость надо снимать.
Ко мне приходят солдаты, я их как могу успокаиваю, задаю вопросы, иногда даю снотворное, какие-то препараты, чтобы их подседатировать. Не обязательно их отправлять на ротацию. Человеку бывает полезно просто полежать какое-то время в медроте, пообщаться с медсёстрами, пропить какой-нибудь витаминный курс. В обстановке, когда все, включая командира, устали, выручают священники – спасибо им. Прочитать перед штурмом молитву, причаститься, окропить святой водой технику очень важно не только с духовной, но и с психологической точки зрения.
Победить или выжить?
Док на фронте сталкивается с разными категориями бойцов. Ему всегда приятно встречать кадровых военнослужащих – у них, как правило, хорошие навыки, они знакомы с военной жизнью и проще реагируют на многие вещи. Особенно нравятся старые "контрабасы" – так по-доброму называют контрактников, которые находятся в армии уже по 10-15 лет.
Добровольцы все разные. Самые лучшие из них, по мнению Дока, это "люди войны" – небольшая часть общества, которая живёт боевыми действиями, всё время в командировках. Приходят на контракт и совсем молодые, 18-летние добровольцы.
Спрашиваешь такого: "Куда? Ты же совсем ребёнок". Отвечает: "Нет, я хочу, я ждал, когда исполнится 18 лет". Они инфантильные, они максималисты, но быстро учатся и у них есть здоровье.
А самая худшая категория бойцов, по мнению Дока, – те, кто сбежал на войну от личных проблем: им часто ничего не интересно, они ничего не хотят – потенциальные покойники.
Интересная категория – мобилизованные.
Я плотно с ними работал. Если добровольцы идут на войну осознанно, то мобилизованных выдернули из их мирной жизни. Хотя, когда началась мобилизация, много очень достойных людей сами приходили в военкомат: всё бросили, раз Родина позвала, – семьи, бизнес. Часть мобилизованных изначально надеялись, что будут использованы в третьих эшелонах, хотя я им всем объяснял: "Нет, ребята, регулярная армия подыстощилась и большинство из вас пойдёт на восполнение потерь". Сейчас ситуация с ними выровнялась, воюют в целом они хорошо, но всё равно цель у части из них – не выполнить задачу, а выжить и вернуться домой,
– рассказывает Док.
Такой настрой присущ не только мобилизованным. На отдельных участках фронта – там, где существует паритет с противником, сложилась ситуация, когда ни наши, ни украинцы не идут в наступление, а просто сидят в блиндажах.
Живут по принципу: "вы нас не трогайте, и мы вас не будем". Выстреливают в день для проформы по одному снаряду. А если наша штурмовая группа всё-таки предпримет попытку атаки, противник не накрывает её огнём, а накидывает снаряды рядом – как бы предупреждает: ребята, не надо.
Дрон, предназначенный для дистанционного минирования. Фото: VK-канал "В гостях у Дока"
Курская область стала ловушкой
В целом, по словам Дока, наши войска всё лучше обучаются, оснащаются. Например, в начале СВО в медицинской аптечке бойца были лишь жгут, перевязочный пакет, 10 таблеток для обеззараживания воды и шприц-тюбик промедола. А сейчас в ней 20 наименований.
Развернулся отечественный ВПК, изменилось снабжение, на фронте появилось много хороших специалистов, выработались новые подходы к ведению боевых действий, мы сделали рывок в технологиях – и всё это даёт результаты.
А у противника, наоборот, дела идут всё хуже и хуже: специалисты заканчиваются, артиллерия уже не работает так, как в 2022-2023 годах, снабжение заметно просело – если раньше у бойца ВСУ всё вплоть до обуви было западное, хорошего качества, то сейчас стало много китайского. Пропаганда уже не так эффективна, моральный дух сильно упал.
Враг слишком увлёкся психологическими войнами и из-за этого влез в убийственную курскую авантюру. Подогнав топовых специалистов войсковой разведки, СБУ, лучших операторов БПЛА и сняв войска с других проседающих направлений – смог прорваться через границу. Но что дальше? Оккупированная территория Курской области превратилась для ВСУ в ловушку, в огромные Крынки, где, как в топке, бессмысленно сжигаются людские ресурсы, в то время как в Донбассе Украина теряет один населённый пункт за другим.
Мы получили колоссальный боевой опыт. Военные училища перестраиваются в соответствии с новыми реалиями на поле боя. И, главное, меняется в лучшую сторону будущий офицерский состав. Если раньше часть молодых людей шла в училища ради военной ипотеки и стабильности в жизни, то теперь стало больше тех, кто хочет быть офицером, чтобы Родину защищать. Мы движемся вперёд большими скачками. Главное, чтобы после победы, которая уже видна на горизонте, мы не потеряли этот настрой, не погрузились опять в военную бюрократию,
– говорит Док.
