Вице-президент РАПК — о QR-кодах и вакцинации детей, о выборах и вызовах 2022 года
2022 год станет годом политической мобилизации в России, считает вице-президент РАПК Алексей КуртовФото: Владимир Андреев © URA.RU
Для России 2022 год станет годом мобилизации, заявил вице-президент Российской ассоциации политконсультантов (РАПК) Алексей Куртов. За два года до выборов президента РФ федеральные власти должны построить новую систему публичной власти и решить экономические проблемы. В интервью URA.RU Куртов рассказал, какие стоят вызовы перед регионами, введут ли QR-коды для подростков и для поездок на транспорте, как отразится на отношениях с Западном поездка президента Владимира Путин на Олимпиаду в Пекин.
«Мобилизация перед выборами президента»
— В 2022 году в России не ожидается федеральных избирательных кампаний, региональные будут не во всех регионах. Это нередко расслабляюще действует на политиков. На ваш взгляд, есть повод и время для релакса?
— Нет, конечно. Во-первых, есть большие региональные выборы. Во-вторых, 2022 год — это вообще, мне кажется, год мобилизации. Во многих смыслах — и в политическом, и в экономическом — нужна мобилизация. Ее будут требовать друг от друга: власть от жителей — жители от власти. Поэтому мне кажется, что это будет достаточно сложный год, и расслабляться точно не нужно.
— Политическая мобилизация — вы имеете в виду, что начинается подготовка к президентским выборам?
— Безусловно. Уже и сам президент говорит: чтобы не создавать ненужного ажиотажа, он готов идти на следующий срок. Но скажет он об этом в последний момент, чтобы не создавать вибраций в обществе. Да и вообще, вся политика работает в таком достаточно жестком ритме. И чтобы она работала эффективно, нужна мобилизация.
— В 2022 году в регионах кандидатам от власти, на ваш взгляд, будет сложнее выигрывать выборы?
— Нельзя так говорить обо всех регионах. Каждый регион — это особая индивидуальная ситуация. В каких-то регионах кандидаты от власти так и будут шествовать победно, без всякого сопротивления. В каких-то будет очень сложно. Чем беднее регион, тем проще работать власти, потому что у людей больше патерналистский запрос: они больше обращаются к власти за помощью, чем жители экономически более сильных регионов. Поэтому и в выборах все зависит от региона, от его удаленности от Москвы. Одно дело — Хабаровский край, а другое — Псковская область или Тверская.
— В 2022 году истекают полномочия первой волны выпускников «школы губернаторов». Двое из них уже ушли — экс-губернатор Севастополя Дмитрий Овсянников и экс-губернатор Ярославской области Дмитрий Миронов. У остальных — либо перевыборы, либо они тоже уйдут еще до выборов. Оправдана ли была ставка на технократов?
— Применение такого подхода, видимо, оправдано. Москва получила то, чего хотела: вменяемых молодых людей, у которых есть четкое понимание задач, которые ставит центральная власть.
Они становятся хорошими надежными проводниками решений центра в регионах. Мне кажется, что замен скорее всего не будет. Губернаторам, у которых заканчивается первый срок, дадут возможность поработать и второй.
— В этих условиях какие, на ваш взгляд, основные вызовы ждут политическую систему страны в 2022 году?
— Во-первых, это унификация законодательства. То есть то, что было принято на референдуме по изменению Конституции, и то, чего требует президент от всех органов власти, — создание единой устойчивой системы публичной власти в стране. Мы видим, что идут изменения во взаимодействии между государственной властью и властью региональной. Особенно это касается местного самоуправления, у которого урезаются права. И власть на это сейчас идет с большей активностью.
«От QR-кодов не уйти»
— Ожидается, что после новогодних каникул власти вернутся к теме введения QR-кодов на транспорте. Каковы ваши прогнозы, принят этот закон?
— Да, мне кажется, закон будет принят. Но приниматься он будет скорее всего частями. Одна из них уже одобрена в первом чтении — это введение QR-кодов в общественных местах. Закон скорее интересен для управленцев, нежели для исполнителей. Почему-то органы власти, отвечающие за борьбу с пандемией, считают его панацеей, которая позволит им достаточно просто управлять ситуацией, облегчит им жизнь с точки зрения контроля, учета и управления. Поскольку интересантов принятия этого закона среди властных структур очень много, я думаю, он будет не мытьем так катаньем принят в той форме, которая видится необходимой исполнителям по борьбе с пандемией.
— Опять же, мы видели реакцию жителей Казани на введение QR-кодов у них на общественном транспорте…
— Да, Татарстан как сильная территория позволяет себе проводить такие достаточно сложные эксперименты. Когда я был в Татарстане, честно признаюсь, вообще в первый раз был вынужден воспользоваться своим QR-кодом. Мне кажется, тема QR-кодов — это вопрос разрыва коммуникаций между властью и обществом: власти понятно, для чего этот код нужен, но людям это не объяснили.
У людей есть совершенно справедливое ощущение, что введение QR-кодов — это ограничение прав, а не помощь. Этот разрыв коммуникационной цепочки нужно устранять, причем достаточно активно и убедительно.
— Власть не осознает рисков? Или ее успокаивает то, что на такие большие протесты, как в Европе, наши люди еще не решились?
— Власть считает, что, во-первых, народ всегда можно убедить. Во-вторых — что сейчас ситуация достаточно управляемая.
— Можно ли говорить, что ситуация с пандемией настолько затянулась, что в борьбе с ней для власти любые средства хороши? Вы же наверняка видели, к примеру, заявление забайкальского губернатора Александра Осипова, который предложил даже кварталы оцеплять, чтобы заставить людей вакцинироваться.
— Никто во власти не думает о том, что все средства хороши. Не надо делать из заявления даже главы региона систему. В запале человек сказал. Когда на человеке такая огромная ответственность за жизни людей в целом регионе, я думаю, что любой может такое сказать. Хотя, конечно, главе региона нужно быть аккуратней [в выражениях]. Но это не тенденция.
Тенденция другая: ответственность власти очень высокая. Особенно ответственность глав регионов, переложенная на них центром. А инструментов не так много. Впрочем, даже не потому, что у них нет инструментов. Да, вакцинация, да, QR-коды. Но, как показала практика, QR-коды, введенные в разных странах, работают по-разному, как и ограничения, как и вакцинация.
Мне кажется, что сейчас управленцы в нашей стране пытаются найти какую-то системную внятную позицию, которая была бы транслирована во все регионы и которая одинаково бы работала по всей стране. Те же QR-коды. Я считаю, что власть как раз не думает о том, чтобы любой ценой решить вопрос и отчитаться. Нет. В этом случае это и не получится, потому что пандемия — это не скоротечный процесс, как показала практика. Это длинная история. И к ней нужно готовиться системно.
— Означает ли это, что антиковидная кампания и впредь будет строиться вокруг вакцинации и запретов, ограничений?
— На первый взгляд, пока так, да. Но с появлением [нового штамма] «Омикрона», стали высказываться предположения, что он окажется очень слабым и лучше будет переболеть им, чем вакцинироваться. Теоретически это может быть.
— С декабря власти начали готовить россиян к вакцинации детей. Причем, подростки, вероятно, это только начало, и будут созданы вакцины и для детей младшего возраста. На ваш взгляд, встретит ли эта прививочная кампания еще большее сопротивление в обществе?
— Увы, да. У нас настолько невнятно проходит прививочная кампания для взрослых, что с детьми будет еще сложней. Там отчаянности в сопротивлении будет гораздо больше. И это опять-таки коммуникационный разрыв. Я думаю, что с населением придется очень много работать и разговаривать на эту тему, приводить факты, делать так, чтобы люди начали верить.
— А как вы считаете, в отношении детей будут вводить те же меры ограничительные? Те же QR-коды?
— Ну, а чем подростки отличаются от взрослых? Те же люди, которым хватает умений ходить по улицам, в присутственные места, в школу. Очень просто ввести запрет или ограничения на проход в школу без QR-кода.
— Вы считаете, до этого тоже может дойти?
— Это как предположение. Но если нужно будет [действовать] жестко… Представьте себе, что придет следующая волна с каким-нибудь новым штаммом коронавируса… Поэтому здесь все же нужно говорить о коммуникационных издержках, которые сейчас мы наблюдаем. Не хватает коммуникаций, не хватает взаимодействия.
«Олимпиада — это повод для сближения с Китаем»
— В 2021 году, помимо пандемии, российским властям пришлось усилить внешнеполитическое направление. Пресловутое давление Запада, вмешательство во внутренние дела России, обвинения, что Россия хочет напасть на Украину и так далее. Можно ли ожидать снижения напряжения в 2022 году, или оно будет только возрастать?
— Ощущения снижения напряжения не возникает никакого. Мне кажется, что напряжение будет возрастать. Причем не только по линии Россия-Украина, США или Европа. Тут активно включаются Китай и Индия. Создаются некие временные, а может быть, долгосрочные союзы.
Время пандемии — это не только время ограничений, но и время возможностей для разнообразных политических действий: экономические, политические и другие ограничения создают новые условия для новых игроков. Либо они позволяют старым игрокам устанавливать новые правила игры, в которых они могут получить свои преференции.
Увы, пандемия вступила еще и в политическую жизнь таким достаточно широким шагом. И мне кажется, что время обострений только впереди.
— Как отразится на отношениях России и Запада то, что Путин решил принять участие в открытии Пекинской Олимпиады, в то время как ряд западных лидеров заявили о дипломатическом бойкоте Олимпиады?
— Мне кажется, что поводом для конфронтации между странами это, конечно, не станет. А вот использоваться как персональное несогласие с действиями Путина — может быть. Ведь Международный Олимпийский комитет запретил президенту нашей страны присутствовать на Олимпиадах. За исключением случаев, если будет персональное личное приглашение страны, которая проводит Игры.
— Си Цзиньпин и Владимир Путин воспользовались этой уловкой?
— Скорее не уловкой, а возможностью. Но пользуется он этим не для того, чтобы на Олимпиаду посмотреть. Мы же понимаем, что это повод для сближения позиций с Синь Цзиньпином. Это возможность выйти во взаимодействии с Китаем на тот уровень, на который точно будут обращать внимание европейские страны. Мне кажется, что при решении вводить или не вводить новые ограничения [в отношении России], Запад будет взвешивать все факторы, в том числе фактор политического и экономического сближения России и Китая.
— Кстати, что касается санкций. Американские политики периодически пугают Россию новыми санкциями. Обещали даже отключить от системы SWIFT. Это, на ваш взгляд, реальные угрозы? Столь ли велики риски для нас, как в этом пытаются убедить американцы и европейцы весь мир?
— Эти угрозы произносились и раньше. В странах реальной демократии политики могут высказывать разные мнения. Но это совсем не значит, что они будут то делать. Они будут действовать ситуативно. Поэтому я бы на это не обращал пока внимание.
— В политике предсказать что-то, конечно, довольно сложно. Но ощущение каких-то грядущих больших событий у людей, погруженных в нее, все равно присутствует. У вас есть такие ощущения? Чего ждать от политического 2022 года?
— Крупным событием может явиться все, что угодно — появление нового вируса, либо изменение ставки Центробанка и т. д. Мне кажется, что наша жизнь, в общем, уже настолько стала взволнованной, что каких-то особых потрясений ждать не стоит. Мы и так живем в потрясениях. Помните старую китайскую поговорку? Когда нужно было человека проклясть, ему говорили: «Чтоб вам жить в эпоху перемен». Мы живем в эпоху перемен. Причем перемены у нас сейчас и экономические, и политические, и социальные.
