ГВОЗДЬ В КРЫШКУ ГРОБА УКРОНАЦИЗМА
Что же происходит сегодня на Украине? Является ли спецоперация по демилитаризации и денацификации частью многолетней гражданской войны или даже войны религиозной? Наконец, кто же такие сами украинцы? Наши братья-малороссы, часть русского народа или отдельная "украинская нация"? И это отнюдь не отвлечённые теоретизирования: без ответов на эти вопросы мы просто не сможем двигаться дальше. А ответить на них невозможно без базовых знаний в области этносоциологии, которые предлагает вашему вниманию русский философ и политолог Александр Дугин.
Этносоциология Украины в контексте военной операции
Осмысление специальной военной операции на Украине требует предварительного пояснения: с чем в самом широком смысле слова мы имеем дело? Повсюду путаются понятия "нация", "национальность", "народ", "этнос", а отсюда "русские", "украинцы", "малороссы" и т. д. Следует предварительно дать этносоциологическую карту и распределить понятия, которыми мы оперируем при анализе этого конфликта.
Основные этносоциологические категории
Напомним основные положения этносоциологии. Этносоциология оперирует следующими понятиями:
- этнос,
- народ,
- нация,
- гражданское общество.
Они соответствуют разным типам обществ. Этнос – самый архаический уклад, свойственный небольшим, аграрным или скотоводческим, общинам, где нет социального разделения и сословной вертикали. Этнические связи в этносе строго горизонтальны, а ментальность строится на мифах. Это архаическое общество с коллективной идентичностью.
Народ – это этнос, вступивший в историю, построивший государство, основавший религию или отдельную культуру. Почти всегда народ состоит из двух и более этносов, которые объединяет в отвлечённой структуре. В народе есть сословное разделение и иерархия, вертикаль власти. Это традиционное общество. Идентичность здесь коллективная и сословная. Высшим историческим достижением народа является создание Империи.
Нация возникает только в Новое время в буржуазном обществе. Нация – это искусственная общность, основанная на индивидуальной идентичности. Нации появились в Европе в Новое время. Здесь социальная иерархия основана на принципе материального богатства. Это тип общества, характерный для раннего Модерна.
Гражданское общество возникает тогда, когда осуществляется переход от нации к Единому миру и Мировому правительству. Гражданское общество в полной мере проявляет себя в глобализме. В нём существует такая же индивидуальная идентичность, как в нации, но только без национальных границ. Гражданское общество складывается внутри наций и буржуазных государств, но постепенно перерастает их рамки и приобретает глобальный характер. Здесь искусственная национальная идентичность упраздняется и индивидуализм становится глобальным. Исторически гражданское общество характерно для периода позднего Модерна и Постмодерна.
Восточные славяне становятся народом
Теперь применим этот концептуальный аппарат к украинскому конфликту.
Кто такие русские? Этот вопрос не столь прост, как кажется на первый взгляд. Он в свою очередь требует прояснения с точки зрения этносоциологии.
Восточные славяне были теми племенами, находившимися в состоянии этноса, которые оказались интегрированными в Древнюю Русь под началом воинственной княжеской элиты. Собственно "Русью" называлась сама эта элита, варяжско-сарматского происхождения, хотя нельзя исключать и наличие в её среде княжеских и аристократических родов полабских славян (бодричей и лютичей). Восточные славяне стали основным населением Руси: отсюда пошло название "русские", а также "русины". Аналогично этому романизированные галлы, покорённые германским племенем франков, стали называться "французами".
В древнерусском государстве с центром в Киеве складывается народ. Элита в нём сохраняет свою идентичность, но перенимает язык большинства населения, которое состоит из восточных славян. Этнос (восточно-славянские племена) становится народом.
Характерно, что вместе с народом в Киевской Руси появляются и остальные атрибуты:
- государство,
- религия (вначале – на короткий период – реформированное язычество, затем – устойчиво – православие),
- культура (письменность, летопись, образование и т. д.).
Восточные славяне вступили в историю.
Восточные славяне разделяются
Далее следует целый ряд исторических процессов, в ходе которых сама Киевская Русь утрачивает своё единство. Восточные славяне разделяются – но уже не по племенам, а по территориям, часто имеющим различные судьбы. Это не распад на догосударственные этнические образования, но разделение уже единого – киевского – народа. Судьбы этих ветвей определяются судьбой княжеских усобиц и политическими процессами вокруг Руси.
Так, постепенно из восточной ветви восточных славян формируются великороссы. Ими оказываются русские восточных княжеств – Владимирского, Рязанского и т. д. При этом в их состав входят и различные финно-угорские и тюркские группы. Владимирские князья ожесточённо соперничают с западными за великокняжеский – киевский! – престол, и в какой-то момент им удаётся его получить. После этого они переносят престол во Владимир, затем в Москву. Постепенно в восточной части Руси (тоже изначально бывшей северо-восточной окраиной!) и на русском Севере формируется одна из ветвей восточных славян, то есть русского – киевского – народа. Иногда их называют "русскими" обобщённо, хотя точнее было бы использовать термин "великороссы", так как в полном смысле слова русскими являются и западная часть восточных славян.
Эта западная часть восточных славян, то есть единого православного русского народа Великого Киевского княжества, в свою очередь, делится на две ветви – северо-западную и юго-западную. Северо-западные русские становятся белорусами, так как эта часть Руси называлась Белой. Юго-западные русские позже будут названы малороссами, хотя этот термин будет пониматься как широко (с включением Галицко-Волынских земель), так и узко (в отношении Центральной Украины). Важно подчеркнуть, что это не племена, но части единого народа, разделённые по политическим и историческим критериям.
Постепенно все три ветви восточных славян (будущие великороссы, малороссы и белорусы) утрачивают суверенитет (независимую княжескую власть, всегда, между тем, признающую старшинство великих князей) и оказываются внутри других, более сильных политических образований.
Будущие белорусы, а затем и малороссы оказываются в структуре Великого Княжества Литовского, а после унии – в составе Польско-Литовского королевства.
Те, кого назовут великороссами, сохраняют статус великокняжеской власти во Владимире, а затем в Москве, напрямую подчинены Золотой Орде.
Здесь начинается серьёзное разделение судеб восточных славян. Три ветви единого народа (не этноса!) оказываются в различных политических системах.
Различие судеб и утрата государственности
Великороссы сохраняют власть великих князей и православную идентичность, на которую ханы Золотой Орды, верные принципу религиозной терпимости Чингисхана, не посягают.
Белорусы и малороссы оказываются в составе католического европейского государства, ставящего православных в неравные условия. Так княжеская и воинская элита постепенно интегрируется в польскую шляхту, а сельское население остаётся в положении "восточных схизматиков". Западная часть восточных славян утрачивает государственность, но отчаянно сохраняет православную веру, язык и культуру.
И хотя и малороссы, и белорусы это части единого – киевского! – народа, они лишаются важнейшего признака народа – государственности. Это делает их положение в Польско-Литовском государстве близким к этносу, причём угнетаемому.
Позднее часть юго-восточных славян оказывается под властью Османской империи и государства Габсбургов (Австрийской империи). Это ещё больше размывает идентичность народа и дробит её, сводя к статусу этноса.
Политика тех государств, в составе которых оказалась западная часть восточных славян, была различной в зависимости от стран и эпох. Великое Княжество Литовское до унии с католической Польшей было языческим, а ряд князей весьма благосклонно относились к православию. Поэтому и западно-русские князья и бояре, и сельское население в нём никакому давлению не подвергались и чувствовали себя как в своём собственном государстве, где православные славяне составляли подавляющее большинство населения и значительную часть элиты. В определённый момент чаша весов могла качнуться в сторону принятия литовской знатью православия. Так западно-русские могли стать осевым народом балто-славянского государства.
После унии с Польшей и резким креном в католичество ситуация стала постепенно ухудшаться. Русские утратили и своё положение в элите, и количественное превосходство, и свободу вероисповедания. Они стали частью уже другого народа – польско-литовского, с иной – католической и европейской – ориентацией. В этот период появилось униатство, то есть попытки присоединить православных к католикам, при сохранении обряда и признании главенства римского папы. Это позволяло восточным славянам Польско-Литовского королевства полнее интегрироваться в государство. Прямое обращение в католичество было для этой цели ещё предпочтительнее. Но предки и малороссов, и белорусов в подавляющем большинстве своём остались верными именно православию, накрепко связав с ним свою религиозную и культурную идентичность. В этом они сохранили верность единому выбору всех восточных славян в момент крещения Руси святым великим князем Владимиром.
Однако православие на Западе Руси, в отличие от Руси Московской, находилось в иных условиях. Тесное соседство с католиками и их агрессивная прозелитическая политика не могли не влиять на православную религию, которая постепенно вбирала западные влияния. А кроме того, православие с какого-то момента стало частью именно крестьянской культуры, впитав многие народные локальные элементы. В целом же религиозная идентичность великороссов, с одной стороны, и малороссов и белорусов – с другой, сохранившись в своём ядре, стала несколько отличаться.
В любом случае малороссы и белорусы оказались вне своего государства и под властью иных правителей стали этническим и религиозным меньшинством, если, конечно, они не выбрали смену идентичности в пользу католицизма.
Великороссы создают Империю и отвоёвывают у Запада Киевскую Русь
Иначе складывается судьба великороссов. По мере ослабления Золотой Орды они снова усиливают свою независимость и начинают строить суверенное государство – отталкиваясь от сохранённого великокняжеского статуса Москвы, куда из Владимира, а раньше из Киева, была перенесена и кафедра Киевских митрополитов (то есть центр религии). Так великороссы начали строить Московскую Русь, включая, по мере её укрепления, в свой состав новые этнические группы и осколки народа Золотой Орды.
В конце концов великороссы стали полноценной мировой Империей.
По мере своего укрепления Московское царство стало отвоёвывать территории Киевской Руси у Польско-Литовского королевства. Тем самым отдельные группы западной части восточных славян возвращались в полноценно русское государство. Они сохраняли свои языки и древний культурный уклад, а также некоторые черты, приобретённые в эпохи жизни "под католиками", хотя православие они в целом сохранили и поэтому стали восприниматься как несколько отличные от великороссов. Но в Московском государстве они получили новый статус этносов, которые могли свободно влиться в народ, а могли и сохранить свои особенности. Сами великороссы представляли собой аграрные общины, элита же была качественно отличной от них. Поэтому обычные белорусы и малороссы становились таким же сельским населением, как и великоросское крестьянство. А шляхта (военная аристократия) шла служить русскому царю.
Особый случай представляли собой южно-русские казачьи общины, которые сохранили уклад военно-кочевых народов Степи.
Московская Русь в западных походах стала собирать в едином государстве всех восточных славян, восстанавливая тем самым и территориально, и этнически Киевскую Русь, только существенно дополненную восточными землями, покорёнными Москвой.
Освобождение Украины: этапы
В XVII веке запорожское казачество под началом гетмана Богдана Хмельницкого поднимает восстание против поляков и на Переяславской раде (1654 г.) принимает решение присоединиться к Московскому царству.
В 1667 году московский царь Алексей Михайлович заключает Андрусовское перемирие с Речью Посполитой. Россия получает Левобережную Украину. "Вечный мир" 1686 года закрепляет эти территории за Россией, как и подданство Войска Запорожского. Кроме того, Москва выкупает Киев, который русские войска удерживали с 1654 года.
Позднее в ходе русско-турецких войн Россия уже в статусе Империи отвоёвывает обширные территории нынешней Южной Украины и Крым. Эти новоприобретённые земли получают название Новороссии. Каждая новая война с Турцией расширяет территорию Причерноморья под контролем России. Значительная часть земель заселяется великоросскими крестьянами из центральных областей России.
В 1775 году расположенное в Нижнем Поднепровье Войско Запорожское ликвидируется. Часть казаков уходит в Турцию, а другая переселяется на Северный Кавказ, став основой Кубанского казачьего войска. Бывшие войсковые земли продолжают заселяться крестьянами как Малороссии, так и Великороссии. Основанные русскими царями города на новых территориях: Мариуполь, Екатеринослав (Днепропетровск), Одесса и др. заселяются представителями разных этнических групп Империи.
В 1793 году при втором разделе Речи Посполитой (польского государства) к своим территориям Россия присоединяет и Правобережную Украину и Подолию. При третьем разделе – в 1795-м – Волынь. За пределами России остаются лишь Галиция и Подкарпатская Русь. Так большинство юго-западной ветви восточных славян оказывается в составе единого государства вместе с великороссами и белорусами, также включёнными в Россию по мере захвата Литвы, а затем и Польши.
При этом ни белорусской, ни украинской государственности в эти периоды не существовало. Средневековые западно-русские княжества не смогли сохранить независимость и были покорены и расформированы литовцами, поляками, венграми. Они сохранились в статусе этноса в контексте других народов. Россия же вернула их в суверенное восточно-славянское (русское в широком смысле слова) государство с православной религией и огромными территориями. Они могли оставаться этносами, а могли влиться в единый народ Империи.
Это ставило и белорусов, и малороссов перед выбором, который оставался и остаётся открытым вплоть до настоящего времени. Одни могли принять общерусскую (государственную, имперскую) идентичность и слиться с ней, а другие могли выбрать сохранение этнической самобытности – включая языковые диалекты, распространённые в Западной Руси. Обычно так поступали крестьянские общины, хотя и им был полностью открыт доступ к бескрайним территориям России (в той мере, в какой крестьяне были свободны в российском государстве в целом, а их статус в разные эпохи менялся). В любом случае малороссийских колонистов было очень много как в Центральной России, так и в Южной Сибири, которая в царскую эпоху называлась "Серой Украиной", где значительная часть населения имела малороссийские корни.
Дольше всех вне общерусского контекста оставались территории Галичины, Северной Буковины и Карпатской Руси. Первые две до 1918 года входили в состав австрийской части Австро-Венгрии (Цислейтания). Закарпатье же было землёй венгерской короны (Транслейтания). После Первой мировой войны Галичина и бывшая с конца XVIII века российской Волынь стали частью возрождённой Польши.
Северная Буковина тогда же стала частью Румынии, а Закарпатье – Чехословакии.
Эти земли (за исключением Закарпатья) были воссоединены с остальной Россией только перед Великой Отечественной войной, а Закарпатье в 1945 году. Тогда в самой России существовал большевистский режим. Поэтому современные украинские западенцы знали только одну Россию – советскую, отношение к которой – в том числе и в силу тоталитарных черт большевистского режима – было двусмысленным, а подчас и прямо отрицательным.
Украинский национализм как искусственная конструкция
Теперь перейдём к более современным эпохам, когда в Европе начинается формирование политических наций. Этот процесс в Восточной Европе, и тем более в России, проходил с существенным опозданием, как и буржуазные реформы в целом. Создание политических коллективов с выдуманной идентичностью на основе индивидуального гражданства шло гораздо медленнее, чем в Европе. В России существовала Империя и народ, а также многочисленные этнические группы, предпочитающие не интегрироваться в народ полностью и сохранять свои более архаические структуры. Так было не только с народами Сибири или Севера, но и Кавказа, Средней Азии, и даже с западными областями восточных славян. Впрочем, этнический уклад во многом сохранили и великороссийские крестьянские общины, составлявшие основное население Империи.
С учётом политических противоречий Российской Империи и Западной Европы процесс формирования искусственных наций стал политическим инструментом. По этому принципу западные державы, сами став нациями, разрушали своих противников – Османскую Турцию, Австро-Венгрию и Российскую Империю. Так возник и национализм в контексте России. Но различные его формы в разных этнических и территориальных контекстах были качественно различными. Так, Польша стремилась стать независимой с опорой на свою историю: ведь когда-то она была не просто независимой от России, но и находилась на её уровне и даже превосходила её, вплоть до захвата поляками в Смутное время Москвы. Польский национализм опирался на исторический этап, когда поляки были полноценным – западно-славянским и католическим – народом (строго в этносоциологическом смысле). Национализм тюркских этносов, гораздо менее оформленный, чем польский, апеллировал к Золотой Орде и сказочным героям Степных держав.
Но украинский национализм, появившийся в конце XIX века, был ещё более искусственным и безосновательным, нежели остальные версии внутри Российской Империи. Его продвигали прежде всего поляки в надежде противопоставить украинцев великороссам, получить союзника в борьбе с Россией и в дальней перспективе восстановить своё господство над Западной Русью. Поляки принимали активное участие в создании столь же искусственного "украинского языка", "мовы", перенасыщенного полонизмами. При этом за отсутствием хоть какого-то аналога политической государственности западно-восточных славян в истории нация придумывалась с нуля на основании не реальной культуры Малороссии, а совершенно нелепых небылиц.
Свой вклад в создание украинского национализма внесли и власти Австро-Венгрии, пытавшиеся использовать его, с одной стороны, уже против поляков в Галиции, а с другой – против России.
Украинский национализм стал стремительно оформляться в момент коллапса Российской Империи, но это были первые шаги, несопоставимые с польским национализмом. В каком-то смысле "украинская идентичность" была лишь инструментом польского национализма в его борьбе против России. В геополитическом противостоянии России и Запада этот национализм и, соответственно, проект создания "украинской нации", был задействован в том числе Британской Империей в период Гражданской войны, когда Верховным комиссаром Антанты по Украине был основатель геополитики Хэлфорд Макиндер.
В КАКОМ-ТО СМЫСЛЕ "УКРАИНСКАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ" БЫЛА ЛИШЬ ИНСТРУМЕНТОМ ПОЛЬСКОГО НАЦИОНАЛИЗМА В ЕГО БОРЬБЕ ПРОТИВ РОССИИ. ФОТО: VOLODYMYR TARASOV / UKRINFORM / KEYSTONE PRESS AGENCY / GLOBALLOOKPRESS
Место "нации" в большевистской догматике
Захват власти в России большевиками и распространение ими своей власти на почти все её территории, включая Украину, ставил вопрос о "нации" в новый теоретический контекст.
В марксисткой теории эпоха буржуазных наций должна была смениться единой капиталистической системой и соответствующим её продвинутым фазам глобальным гражданским обществом. Это создавало условия для интернационализма. Но в отличие от либералов марксисты считали, что после торжества капиталистического глобализма должна наступить эра пролетарских революций, когда интернациональный рабочий класс свергнет столь же интернациональную власть капитала. Маркс мыслил коммунизм как следующую фазу за эпохой, когда гражданское общество станет глобальным и никаких этносов, народов и наций уже не должно было остаться. Так было прописано в теории.
На практике же большевики захватили власть в предкапиталистической, почти средневековой Империи, где главным был русский народ (в этносоциологическом смысле), с многочисленными этническими группами с архаическим мировоззрением и глубоко укоренённой религией. Нации не было ни у кого. А модернизация и европеизация имперской элиты была поверхностной и неглубокой. Также фрагментарными были капиталистические преобразования, а подавляющее большинство населения было крестьянским. Поэтому Маркс и исключал возможность пролетарской революции в России: она не стала в достаточной мере капиталистической, а кроме того, капитализм не раскрыл полностью своего глобального потенциала. Но большевики вопреки всему власть взяли и любой ценой стремились её удержать. Это заставило их идти на экстравагантные теоретические построения.
Большевики и украинский вопрос
На первом этапе большевики поддерживали украинский национализм, видя в нём естественного союзника в борьбе с Империей, с "царизмом". Это соответствовало той части марксизма, в которой утверждалось, что все общества должны пройти капиталистическую фазу и сформироваться в нации, а затем их преодолеть. Украинцы не были ни нацией, ни капиталистическим обществом, ни государством, а были частью народа Российской Империи, в некоторых секторах сохраняющей этнические культурные черты. Поэтому большевикам необходимо было выдумать Украину, чтобы вставить её с огромными натяжками в свою теорию социально-экономического прогресса.
Захватив власть, большевики резко изменили отношение к Украине. Теперь наличие украинской государственности шло вразрез с интересами большевиков. Поэтому они объявили, что капитализм на Украине уже построен, украинская нация создана, достаточно пожила и теперь она готова осознанно вступить в постнациональную эпоху пролетарского интернационализма. Однако какое-то время в 1920–1930-е интернационалистский дискурс сочетался с "украинизацией" – насильственным навязыванием украинского языка и культуры всему населению, оказавшемуся в рамках Советской Украины. Так и возникла территория современной Украины, в которой история Российской Империи переплетается с догматическим произволом большевиков.
УССР и её составляющие
Так Ленин объединил в Украинской Советской Социалистической Республике
- территорию казацкого гетманства, присягнувшего Русскому царству в 1654 году;
- Киевщину и Черниговщину, отвоёванные у поляков Алексеем Михайловичем в 1667 году, ставшие частью автономной гетманщины (Малороссии) в составе России;
- Новороссию (от Запорожья до Одессы), отвоёванную у Османской Империи Екатериной Великой;
- Правобережную Украину, присоединённую к Российской Империи той же Екатериной после разделов Польши;
- Исконно русские (населённые как великороссами, так и малороссами) земли – Слобожанщину (Харьков) и Донбасс.
Накануне Великой Отечественной войны СССР присоединил к Украине Волынь и Галичину, румынские Северную Буковину, Северную Бессарабию и Южную Бессарабию (последние были частью Российской Империи с 1812 года до её крушения). В 1945 году к этому добавилась также территория Подкарпатской Руси, населённая ещё одной ветвью восточных славян – русинами.
Позднее в 1954 году Хрущёв добавил к этому Крым.
Так как полноценной нации в социалистической Украине никто строить не собирался (по идеологии большевиков она была в капиталистическом прошлом – пусть недолгом), то всё население рассматривалось как стандартный сектор единого советского народа. С "буржуазным национализмом" большевики боролись нещадно.
Химера "национальности"
Каков был этносоциологический статус населения Украины в советское время? С официальной идеологической точки зрения большевики ввели особый термин, не имеющий аналогов в других языках и в политической и научной номенклатуре терминов – "национальность". Его смысл станет понятен, только исходя из особенностей теории построения социализма в "одной отдельно взятой стране". Национальность – это аналог этнической принадлежности, сохранившейся несмотря на все смены исторических формаций в виде первобытно-общинного строя (это и есть, в марксистском понимании, аналог этноса), феодализма (формирование народа), капитализма (когда складывается нация) и, наконец, социализма, где сформированы социалистическое общество и советский народ. Иными словами, термин "национальность" был призван обозначить некое явление, которого по идеологическим соображениям быть не должно, но которое почему-то всё равно есть. Сталкиваясь с подобными недоразумениями (которых в советской идеологии было множество), герои Андрея Платонова замирали в недоумении.
Вернуть какой-то нормальный смысл этому извращённому термину ("национальность") трудно. Это и не нация (так как нация – понятие политическое и связано с государственностью), и не этнос (так как его в развитом советском обществе существовать не должно было, как не существует неандертальцев), и не народ (поскольку народ предполагает большой масштаб и отдельную историческую идентичность).
Этносоциологические зоны Украины
На практике же на Украине оказались сосредоточены разнородные этносоциологические сегменты.
Во-первых, велик был процент великороссов, которые в советском обществе никак не выделялись или приравнивались, при необходимости, к русским. Ими преимущественно были населены территории Восточной Украины – Слобожанщина, Донбасс, Новороссия (вплоть до Одессы) и Крым. Этнически, культурно, исторически и лингвистически они ничем не отличалась от южнорусского населения и чаще всего записывались "русскими". Но ещё раз подчеркну: в советское время это означало "национальность", то есть нечто неточное и расплывчатое, существующее внутри противоречивых нагромождений советской идеологии, пытавшейся силой подверстать под догмы марксизма реалии страны и народа, никак в эти догмы не укладывающиеся.
Во-вторых, в Центральной Украине, а также на Киевщине и Черниговщине жили потомки казаков и крестьян Малороссии, которые перешли в Российскую Империю из-под власти поляков. В этой среде распространены были малороссийские говоры, а крестьяне сохранили многие черты архаического уклада. Но сам Киев представлял собой столицу, и поэтому в нём был значительный процент интеллигенции. Практически все здесь говорили на русском языке, но в отличие от Востока Украины и Крыма особенность малороссийской идентичности осознавалась здесь более остро, хотя в подавляющем большинстве случаев это искусственно не противопоставлялось "русским", с которыми малороссы жили в одном государстве столетиями.
В-третьих, к Западу от Днепра на Правобережной Украине – Винницкая область, Житомир – население было ещё более аграрным и архаичным. Здесь искусственная мова и малороссийские диалекты сосуществовали с русским языком. Процент великороссов был существенно меньше. Идентичность и отличие от "русских" воспринимались более остро. Столетиями это была западная окраина Империи, и польское (униатское и прямо католическое) влияние ощущалось гораздо значительнее.
В-четвёртых, Галичина представляла собой совершенно особую зону, население которой было вообще не связано с Российской Империей, и именно там сложилась наиболее самостоятельная идентичность "украинцев", при том, что Галичина и Волынь к Украине собственно и не относились. Здесь находился центр юго-западной Руси, и правителями Галиции и Волыни были великие русские князья, довольно успешно – до какого-то времени – противостоявшие русскому Востоку. Позднее эта часть малороссов оказалась под властью европейских государств, но сохранила свои – уже на сей раз чисто этнические! – особенности. При этом частью такой идентичности была острая полонофобия. На Волыни же были области, население которых упорно держалось за православие как за этническую традицию.
И, наконец, Подкарпатье, бывшее почти тысячу лет землёй венгерской короны, входившее в состав венгерской части Австро-Венгрии, потом Чехословакии, потом снова Венгрии, и только после 1945 года СССР, было населено русинами, ещё одной ветвью православных восточных славян, сохранивших – во многом в силу горной местности – многие архаические черты.
Украинский национализм и западенщина
Наш анализ показывает, на каком основании стал складываться искусственный украинский национализм. В нём в качестве норматива был взят этносоциологический тип именно Западной Украины, и даже более строго – Галичины и Волыни. Этот тип был принят за образец украинства. В основу "украинского" языка в XIX веке положили диалекты Центральной Украины (прежде всего Полтавщины). Однако затем "мова" по мере развития национализма всё более стала сдвигаться в сторону западных диалектов, прошедших глубокую полонизацию. Религиозной нормой стало униатство. Россия и великороссы рассматривались как "другие", а то и как враги. Своей ориентацией такая вымышленная Украина избирала Европу и Запад.
В период Второй мировой войны эти особенности были использованы национал-социалистами Гитлера, которые охотно опирались на украинских западенцев в войне против СССР. Отсюда и пошли герои современных украинских националистов – сотрудничавшие с нацистами Бандера, Шухевич и т. д.
После развала СССР территория Украины с чрезвычайно разнородным населением оказалась под властью правителей, пытавшихся выбрать какую-то одну этносоциологическую идентичность. Самое простое, что приходило в голову, это объявить Украину нацией, то есть тем, чем она вообще никогда не являлась. В каком-то смысле это решение было само собой разумеющимся после краха советской идеологии, которая не столько объясняла, "кто такие украинцы", сколько запрещала задавать этот вопрос с опорой на репрессивный аппарат. Конец большевизма открывал возможности всерьёз задуматься над идентичностью, но требовал быстрых решений.
Современная Украина: этапы нацификации
Киев вначале сделал первый шаг в этом направлении, утвердив тезис "Украина – это не Россия". Это было относительно логично, потому что Российская Федерация и не претендовала на какие-то особые отношения с Украиной, занявшись освоением советского наследства на территории бывшей РСФСР. Но этносоциология русских – отдельная тема.
Вначале западенская версия украинской идентичности была маргинальной, хотя и перестала преследоваться (в отличие от советских времён). Но довольно быстро голос Западной Украины стал раздаваться всё громче. Так постепенно возник тезис "Украина – это Западная Украина". А если кто-то с этим не согласен, то это следует "поправить" насильственным образом. Процессы искусственного строительства нации, отталкиваясь от западенской – почти прямо бандеровской – идентичности, начались уже в 1990-е годы. При этом полностью игнорировался весь Восток, Крым и даже центральные области Украины, где большинство говорило по-русски и считало себя частью восточно-славянского братства. Часто это понимание родства с великороссами выражалось в памяти об общей советской истории, о Великой Отечественной войне и совместных подвигах. Однако такое настроение противоречило национализму по западенским лекалам.
Так Украина встала на путь построения единой нации (образцом которой была даже не половина, а треть населения Украины), причём в обострённо русофобском, почти нацистском ключе. При этом городская интеллигенция – в том числе и столичная – увязала национализм с ориентацией на Европу и интеграцией в Запад, что сам Запад с радостью поддержал по прагматическим соображениям. На самом Западе, правда, тогда уже речь шла об упразднении наций и переходе к глобализму. Но для молодой украинской демократии было сделано исключение: украинский нацизм был воспринят как детская болезнь либерализма – в той мере, в какой он был направлен против России. При этом в 1990-е годы, когда сама Россия стремилась отчаянно интегрироваться в западный глобализм, Запад поддерживал тенденции построения нации на Украине не столь активно. Когда в России к власти пришел Путин, вставший на позиции суверенитета и укрепления независимости России от Запада, строительству национальной украинской идентичности Запад стал уделять больше внимания.
Очевидно, что другие области Украины – прежде всего её Восточные части – были категорически не согласны с таким идеологическим поворотом. Они голосовали за кандидатов Востока, которые в их глазах представляли по меньшей мере пророссийский вектор, дружелюбно-нейтральное отношение к восточно-славянской идентичности и, в пределе, возможное воссоединение братских народов. Но если идентичность украинских западенцев, включая прямых нацистов, активно поддерживалась Западом, то Москва вела себя пассивно, предпочитая улаживать сложные вопросы с украинскими властями и олигархами, не предлагая своей версии будущего Украины.
Колеблющийся между Западом и Москвой Янукович был кандидатом именно Востока Украины, но для украинских нацистов и поддерживающих их стран НАТО, и прежде всего США, это было уже неприемлемо. Отсюда – Майдан и приход к власти крайних националистов. Далее последовали ответные действия Москвы (воссоединение с Крымом) и начало "Русской весны", то есть осознанного восстания населения украинского Востока, не согласного с западенским национальным строительством, прямой бандеризацией Украины, ставшими нормой после Майдана.
В 2014 году процесс освобождения Новороссии был свёрнут и возобновлён только спустя 8 лет в ходе нынешней специальной военной операции.
Денацификация Украины как цель
Подходим к заключению. Россия в рамках этой операции выступает за полный демонтаж той модели национального государства и той нации, которые сложились за 30 лет в современной постсоветской Украине. Объявляя начало операции, В. Путин упомянул историю возникновения Украины в нынешних границах, роль Российской Империи и действия большевиков. О геополитическом значении происходящего мы говорили в другом месте. Здесь обратим внимание лишь на этносоциологические аспекты.
Специальная операция одной из двух главных целей ставит "денацификацию" (вторая – демилитаризация). Это значит, что Россия не остановится, пока не упразднит ту модель нации и национального государства, которую при поддержке Запада построили украинские националисты. Логично было бы предположить, что после завершения операции ситуация вернётся к тому состоянию, в котором пребывала этносоциологическая система Украины до начала её государственности.
Это означает, что базовым вектором станет новый цикл интеграции великороссов и малороссов в один народ. Это вовсе не означает победу "русских" над "украинцами", эти термины не имеют никакого смысла. Это значит воссоединение восточных славян, ветвями которых являются и великороссы, и малороссы (как и белорусы).
Кроме необходимости искоренить результаты нацистской пропаганды, которой подверглись теперь уже целые поколения украинцев, важно выстроить непротиворечивую этносоциологическую модель будущего.
Здесь снова следует обратиться к этносоциологической карте Украины. Восток Украины – Новороссия, Слобожанщина и Донбасс – может быть интегрирован относительно легко. Причём с сохранением уникальных этнокультурных особенностей этого региона.
С Центральной Украиной, и особенно с Киевом, будет труднее. Но и здесь с учётом более акцентированной малороссийской идентичности можно предложить в перспективе приемлемый вариант.
Проблему представляет именно Запад Украины, и специальная военная операция направлена прежде всего против него и его националистической программы, окончательно принятой после Майдана властями Киева (неважно даже кем, Порошенко или Зеленским) и поддержанной США и НАТО. Для России этот искусственный русофобский национализм и есть главный враг.
Допускать сохранение нацистского государства даже в пределах Западной Украины было бы чрезвычайно неосмотрительно. Тем более что и там нацистская идеология в чистом виде разделяется далеко не большинством населения, остающимся восточно-славянским и (в первую очередь на Волыни) православным.
Русины же в любом случае заслуживают автономию в любой политической конфигурации.
Учёт этносоциологии в нынешних условиях просто необходим. Необходим он и в случае России. Если мы хотим идти к полноценному и возрождающемуся обществу, нам также необходимо учесть пример трагического заблуждения наших украинских братьев и никогда даже не смотреть в сторону национализма. Мы не нация, мы – народ. И наша цель строить великое государство, в котором место найдется всем, кто связан с нами своей судьбой – и прежде всего нашим восточнославянским братьям.
