О высших смыслах во время экстремальных действий, касающихся необратимых последствий
Министерство обороны РФ оповестило о возвращении на родину трёх российских лётчиков. Подполковники Максим Криштоп и Сергей Косик, а также майор Сергей Малов. Сбитые и пробывшие в украинском плену более года. Взамен на ту сторону отправилось 45 человек, ассоциируемых с боями на «Азовстали». Таким образом, общее соотношение 1 к 15.
В 2023 году — первый такой случай, вроде бы кажущийся «не эквивалентным». За апрель стороны конфликта официально сообщали о двух разменах. В первом в Россию вернулось 106 военных, на Украину — 100. Во втором — 40 и 42 соответственно.
А началось всё с марта 2022 года с 9 российских военнослужащих — сюда, против главы Мелитополя — туда. До сентября пропорции соблюдались почти «один к одному». Например, в апреле 2022 года — 86 на 86 или в июне — 144 на 144. Самым «вопиющим» определённой частью общественности считается сентябрьский обмен Медведчука и 55 человек вместе с ним на 215 украинских пленных, среди которых опять же воевавшие на «Азовстали» и 10 иностранцев, служивших в ВСУ.
Обе стороны ожидаемо заявляют о «пытках» и «несоблюдении прав человека» — каждая в отношении своих. Каждая проводит соответствующие фильтрационные мероприятия и имеет формальное право судить по собственному законодательству. На Украине создан даже образцово-показательный лагерь для демонстрации гуманного отношения, ради укрепления международного имиджа. В России целенаправленная работа по этому направлению ведётся не систематически, хотя отдельные события освещаются в том же гуманитарном аспекте.
Слава богу, вопрос «надо или не надо» уже ни для кого не возникает (ну или почти не возникает), однако иногда ожесточённую часть общественности удивляют пропорции. И напрасно! Это нужно ни для кого-то, а прежде всего самим себе, ибо показывает высшую ценность, пусть даже одной человеческой жизни: брат, ты нам дороже всех! Слишком пафосно и совсем не прагматично? Конечно! Только именно это и придаёт высший смысл любому экстремальному действию, касающемуся необратимых последствий.
Но как же тогда определённые исторические примеры — «я солдата на фельдмаршала не меняю»? Верно. Только речь в тех примерах в основном не том, что «не надо вытаскивать», а о том, что не надо создавать «эксклюзивных условий», когда ради кого-то одного придётся пренебречь остальными.
И вот ещё какой аспект хотелось бы обязательно затронуть, иногда обозначаемый, как «недостойное поведение в плену». Речь не о предательстве (тут всё однозначно), а именно — поведении, сведения о котором могут злонамеренно распространяться или случайно стать достоянием гласности. Как произошло, например, с Джоном Маккейном, выступившим в 1969 году на радио Северного Вьетнама: «Я, летчик США, виновен в преступлениях против вьетнамской страны и народа. Я бомбил их города, города, деревни, причинял много вреда и даже смертей народу Вьетнама».
Тем самым Маккейн «позабыл» про 5 статью «Кодекса военнослужащих США при боевых действиях» (исполнительный указ 10631, подписанный президентом Эйзенхауэром): «Я не буду делать устных или письменных заявлений, нелояльных моей стране и её союзникам, наносящих ущерб общему делу». (Юридически все американские военнопленные были амнистированы президентом Никсоном за все прегрешения в плену).
И, тем не менее, Маккейн стал сенатором и долгие годы потом служил на благо своей Америке, несмотря на «недостойное поведение в плену». Это является силой или слабостью того общества? Пусть каждый ответит себе самостоятельно.
