Как Россия добилась дипломатического прорыва между Анкарой и Дамаском
Министры обороны Турции, Сирии и России на встрече в Москве договорились о выводе турецких войск с севера Сирии.
Как сообщает со ссылкой на источники газета Al-Watan, итогом переговоров стало «согласие Турции на полный вывод войск с сирийских территорий, которые она занимает на севере, а также подтверждение Анкарой уважения суверенитета и целостности Сирии». На встрече обсуждалось также выполнение заключенного в 2020 году соглашения об открытии трассы М4, добавил источник.
По его словам, участники переговоров подчеркнули, что формирования запрещенной в Турции Рабочей партии Курдистана «являются агентами Израиля и США и представляют наибольшую опасность для Турции и Сирии».
Для обеспечения выполнения достигнутых договоренностей предполагается создать специализированные комиссии, а при необходимости стороны проведут новые встречи для дальнейшей координации действий.
Свежо придание, но верится с трудом. Неужели турки просто так возьмут и уйдут?
— Я думаю речь не идёт о безусловном выводе турецких войск из Сирии, — говорит руководитель Центра исламских исследований Института инновационного развития Кирилл Семенов.
— Действительно, при определенных условиях такое может произойти. Для этого вероятно должен быть перезапущен мирный процесс, сирийская оппозиция должна получить определенные гарантии, а отряды курдских лево-радикалов из YPG/SDF уничтожены или разоружены. Пока же более важным видится, скорее, решение проблемы полного перехода Тель Рифаата и Манбиджа, которые удерживают курды, под контроль правительства и вывод оппозиции из района трассы М4 на юге Идлиба, где Россия и Турция должны создать совместную зону безопасности на основании дополнительного протокола по идлибскому меморандуму.
При том стоит отметить, что нахождение турецких войск в Идлибе было санкционированного трехсторонним российско-турецко-иранским соглашением, принятым на шестом раунде переговоров в Астане.
«СП»: — Означает ли это восстановление отношений между Анкарой и Дамаском? Ждать встречи Асада и Эрдогана, и какова тут роль России?
— Да, это означает запуск процесса нормализации, но как он далеко продвинется и не забуксует ли сразу, сказать пока вряд ли кто решится, это касается и встречи Асада и Эрдогана. Для России очень важно свести своих партнёров и союзников, чтобы в нынешних условиях снять с себя груз тех проблем, которые напрямую интересы России не затрагивают, но несут в себе риски испортить отношения с союзниками/партнёрами, будь то проблема Идлиба или сирийского северо-востока.
— Насколько известно, глава МИД Турции Мевлют Чавушоглу заявил, что, когда в Сирии «будет обеспечена политическая стабильность, когда в стране все наладится, мы передадим эти территории Дамаску», — отмечает директор по аналитическим проектам Агентства политических и экономических коммуникаций Михаил Нейжмаков.
— Это очень обтекаемая формулировка и, по сути, позволяет обосновывать присутствие турецких войск на севере Сирии настолько долго, насколько это будет в интересах Анкары. То есть, пока по этому вопросу мы видим именно риторическую уступку со стороны Турции. Также не будем забывать: еще в середине декабря 2022 года Реджеп Эрдоган подчеркивал, что цель его страны — «создание тридцатикилометровой линии безопасности к югу от наших границ». Эта тема поднималась и чуть ранее в ходе телефонных переговоров турецкого президента с Владимиром Путиным.
Наконец, не стоит забывать, что Анкара приложила заметные усилия для реконструкции социальной инфраструктуры, а турецкие строительные компании вовлечены в реализацию целого ряда проектов на территориях, находящихся в зоне влияния Турции на севере Сирии — прежде всего, в Северном Алеппо. Такая стратегия, скорее, свидетельствует, что турецкое руководство вряд ли настроено на быстрое сворачивания своего военного присутствия в этом регионе.
«СП»: — Означает ли это, что Эрдоган поменял отношение к Асаду? Чего это вдруг?
— Все-таки в 2023 году Турции должны пройти президентские и парламентские выборы, а одна из тем, которую оппоненты традиционно использовали против Реджепа Эрдогана — проблема нахождения в стране сирийских беженцев. Фиксируются, в общем-то, распространенные в подобных случаях фобии местного населения в ситуации массового притока людей из соседней страны.
Например, по данным опроса SODEV, опубликованного в начале февраля 2022 года, 56,9% турецких респондентов заявили, что такие беженцы отнимают у местных жителей рабочие места, 65,2% - что из-за них происходит рост арендной платы за жилье, а 45,5% назвали их «опасными людьми, которые создадут проблемы в будущем». Характерно, что даже среди опрошенных сторонников правящей в Турции Партии справедливости и развития 46,3% назвали тогда проводимую властями политику в отношении беженцев неправильной. Демонстрируя шаги навстречу Дамаску, Эрдоган стремится убедить турецкую общественность, что возвращение сирийских беженцев на родину не за горами.
«СП»: — А американцы что скажут? Анкара и Дамаск выступили против курдов? Будут ли какие-то действия? Ведь курды в Сирии союзники США.
— Понятно, что США не нравится, как переговоры между Москвой, Анкарой и Дамаском, так и операции Турции против курдских вооруженных формирований YPG на севере Сирии. Что не отменяет возможности закулисного торга между Вашингтоном и Анкарой по подобным вопросам. Давая понять, что делаются шаги по урегулированию спорных вопросов с сирийским руководством и Россией, Реджеп Эрдоган стремится укрепить свои переговорные позиции и для диалога с США.
«СП»: — Можно ли это считать успехом Российской дипломатии? Что мы с этого получаем?
— Ранее Реджеп Эрдоган говорил о необходимости встречи президентов России, Турции и Сирии, так что недавние переговоры, скорее, промежуточный этап на пути к такому саммиту. Но, как бы то ни было, Россия снова демонстрирует свои возможности по влиянию на ситуацию в регионе, который важен для целого ряда игроков — включая ту же Турцию, Иран и США.
— Сообщение о выводе турецких войск из северных регионов Сирии больше всего напоминает типичный «слив информации», который должен нарушить переговорный процесс между заинтересованными сторонами, — считает доцент кафедры философии и политологии Академии труда и социальных отношений, кандидата политических наук Павел Фельдман.
— На территории Турции регулярно совершаются террористические акты, в которых Анкара винит курдские вооруженные формирования. На этом фоне уход армии Эрдогана с занимаемых ею позиций выглядел бы, как минимум, очень странно. По крайней мере, от идеи проведения специальных операций на территории Сирии турецкий лидер не откажется. Не исключено, что в перспективе удары по террористическим группировкам могут наноситься в координации с сирийскими вооруженными силами.
Сирийский Курдистан обладает широкой автономией от Дамаска, и вряд ли Башар Асад на данном этапе сможет установить военный контроль над этой территорией. Однако Сирия и Турция пытаются нащупать некую политико-идеологическую платформу для нормализации двусторонних отношений. В основу этой платформы, видимо, ляжет общее видение внешних угроз, к числу которых Дамаск и Анкара относят Израиль, Соединенные Штаты Америки и арабские монархии Персидского залива. Объединение перед лицом общих противников могло бы стать первым шагом на пути к военно-политическому сотрудничеству еще недавно открыто враждовавших государств.
В сирийско-турецком диалоге Россия играет комфортную для себя роль модератора и гаранта выполнения договоренностей. Москве добавляет авторитета статус площадки, на которой ведутся переговоры между странами дальнего зарубежья.
Россия имеет в Сирии долгосрочные военно-стратегические и экономические интересы, для реализации которых желательна гармонизация отношений между Асадом и Эрдоганом. Кроме того, активно участвуя в сирийском урегулировании, Москва сплачивает вокруг себя союзников по антизападной коалиции.
