Британские ученые выяснили: ковид влияет на электоральные предпочтения
Популистские партии и политики по всему миру потеряли поддержку на фоне пандемии коронавируса, утверждается в исследовании Института публичной политики Беннетта при Кембриджском университете.
Авторы отследили эволюцию политических взглядов более полумиллиона человек из 109 стран мира с начала 2020 года и выяснили, что после начала пандемии поддержка популистских партий снизилась в среднем на 10 процентных пунктов. При этом поддержка действий центристских правительств по борьбе с пандемией в конце 2020 года была, в среднем, на 16 процентных пунктов выше, чем одобрение действий популистских правительств.
Исследование также выявило, что доверие к технократическим институтам и к экспертам, принимающим политические решения, также выросло по всему миру. Уже к лету 2020 года на фоне первой волны пандемии количество людей, полагавших, что экспертам следует разрешить принимать решение в соответствии со своим профессиональным мнением, выросло на 14 процентных пунктов в Европе и на 8 пунктов в США.
— Скорее всего, это так и есть, — считает доцент кафедры философии, социологии и культурологии Уральского государственного педагогического университета Андрей Коряковцев.
— Перед лицом практических проблем общество пересматривает свои программы и ценности, оно нуждается в новой риторике. Прежние его кумиры уходят в разряд «популистов», возникают новые, у которых появляется шанс представить практическую программу решения назревших проблем. Они выглядят «технократами». Так бывало в истории часто. Но цикл может повториться, ибо значимость «технократических» рецептов не всегда адекватна реальности.
«СП»: — После начала пандемии поддержка популистских партий по всему миру снизилась в среднем на 10 процентных пунктов. Это много? Это реально на что-то влияет в целом в мировой политике и во внутренних раскладах в отдельных странах?
— Данная ситуация, конечно, отражает запрос общества на смену экономических и политических практик в пользу более социально-ориентированных. Однако, самоорганизация трудящихся — в России и за рубежом — слишком локальна и слаба, чтобы можно было ожидать какие-то революционные изменения.
«СП»: — Отношение к пандемии как-то вообще зависит от парадигмы: технократ-популист?
— Хорошо бы выяснить, кто такие «популисты». Бразильский ультра-правый президент-антиваксер Болсонару — «популист»? Можно сказать, что да. Но КПРФ и СР, вроде, не ультра-правые партии, хотя и не поддержали меры правительства по борьбе с пандемией. Пользуясь таким размытым понятием, как «популизм», на этот вопрос ответить невозможно. Ясно одно: одобрение получало то правительство, которое справлялось с практическими задачами, стоявшими перед обществом.
«СП»: — Как долго, по-вашему, эта тенденция сохранится? До конца эпидемии? Люди не разочаруются? Ведь это, походу, всерьез и надолго, а никакие меры не могут быть долго успешными…
— Запрос на практиков-технократов в ситуации мирового кризиса сохранится надолго. Вопрос в другом: что они могут предложить? Как я уже отметил ранее, смена популистов технократами циклична и те, кто раньше считался «технократом», может стать «популистом» и наоборот. Всё зависит не от того или иного имиджа, а от практически реализуемой программы.
— Это исследование не нужно читать по заголовку и лучше отнести к специализированной литературе для исследователей, — полагает политический аналитик Фонда развития институтов гражданского общества «Народная дипломатия» Евгений Валяев.
— Эта работа посвящена пандемийному периоду, который характеризуется новизной и нестандартностью по сравнению с предыдущими. Так как пандемия ещё не закончилась, то и выводы этого исследования можно назвать предварительными. Глобальные выводы можно будет делать, когда пройдёт больше времени. Когда будет изучен более длительный период, то выводы могут быть несущественно, но скорректированы. Чтобы объективно оценить динамику электорального поведения нужно больше времени.
Глобально мы не видим ничего нового. Исследования, которые бы говорили, что политика популистов чаще приводит страны к кризисам, выходят регулярно. Одна из проблем подобных исследований, которую сложно преодолеть — это ответ на вопрос, кого же отнести к популистам. Так как любой политик обращается в своих обращениях к широким слоям населения, ведь его задача — понравиться большинству, то популистом можно назвать практически любого политика.
Меня бы, например, больше заинтересовало исследование с обратным выводом. Более того, такое исследование может существовать. Для этого нужно немного скорректировать критерии определения популистов. Есть опасность, что исследования про «плохих» популистов являются в некоторой степени манипулятивными, так как они изначально не могут привести к иным публичным выводам. А если бы такой итог существовал, то успешный политик-популист просто перешел бы в стан «серьезных» центристов. Если политик-популист успешно выполняет свои обязанности, то он становится центристом — не в том смысле, что он меняет свои взгляды, а что общество меняет своё к нему отношение, переставая наделять его таким малосодержательным ярлыком как популист.
Популист должен манипулировать народными массами, предлагая людям простые решения для любых проблем. Именно простые решения для сложных проблем и критикуют эксперты, доказывая, что в долгосрочной перспективе от таких решений будет больше вреда, чем пользы. При «популисте» Трампе экономика США росла даже активнее, чем при «центристе» Обаме. Можно доказать, что заслуг Трампа тут нет, и что это вообще объективный процесс — но тогда не нужно записывать рост ВВП в заслуги и президентов-центристов.
Часто политики-популисты приходят к власти на фоне кризисов. Мы знаем много примеров в истории, которые подтвердят это, но пандемия приводит к обратному результату, ослабляя позиции популистов — об этом нам хотят сказать исследователи. Хотя можно сделать и другой вывод, что пандемийный кризис является достаточно искусственным (так как вызван не сколько самой болезнью, сколько теми ограничениями, которые вводят правительства стран), поэтому кардинально не влияет на электоральные предпочтения людей.
«СП»: — Но ведь у разных стран ещё и разные экономические возможности вести борьбу с пандемией…
— Более успешные и богатые страны эффективнее ведут борьбу с коронавирусом, так как проявляется эффективность их систем госуправления. Считается, что в наиболее богатых и успешных странах с демократическими системами популисты приходят к власти реже, чем в странах второго эшелона, которые не всегда из себя представляют классические демократии. Уже исходя из этого можно сделать вывод, что пандемия коронавируса сказалась негативно сильнее именно на популистах, так как они изначально находились в проигрышном положении, ведь они возглавляли страны, которые не обладали эффективными системами госуправления.
Возьмем в пример Германию, где пандемия вроде бы однозначно сказалась на рейтинге правящей ХДС/ХСС. Хочется сделать поспешный вывод, что это стало одной из причин, почему выборы выиграли социалисты. Позиции популистов, «Альтернативы для Германии» и Левых, также ослабли. Зато выросла поддержка «Зелёных», которых не принято причислять к популистам, хотя это и есть настоящие новые левые популисты. Интересно другое — рейтинг Меркель во время борьбы с коронавирусом рос, но это не помогло её партии выиграть выборы. Можно сделать вывод, что коронавирус влиял на предпочтения людей в меньшей степени, нежели другие факторы.
Люди во всём мире примерно одинаково недовольны коронавирусными ограничениями. Если страны богатые и могли оплачивать карантин граждан, то и электоральные предпочтения людей корректировались меньше, так как недовольство было слабым. В небогатых странах, в которых не поддерживали экономику во время карантинных ограничений, люди объективно проявляли больше недовольства.
Член бюро политсовета партии «Родина», директор Института свободы Федор Бирюков считает, что мнение авторов исследования довольно спорное и даже «установочное».
— Таким образом сами же технократы решили себя прорекламировать. На деле же ограничительные меры, принимаемые правительствами различных стран, довольно сильно раздражают граждан и усиливают электоральную поддержку популистских партий и политиков.
Доказательством тому служат регулярно проводимые в мировых столицах массовые акции против тех или иных ограничений. И чем дольше длится пандемия, тем сильнее будут протестные настроения.
Другое дело, что позиция избирателей в принципе нестабильна. Многое зависит от конкретной стратегии той или иной партии, от применяемых политических технологий. И здесь технократам и центристам нередко удается выглядеть даже ярче популистов.
При этом в России, к примеру, слово «популизм» до сих пор носит негативный оттенок. Это, скорее, обвинение, а не политическая позиция. Хотя в популизме нет ничего плохого, это слово означает народническую позицию. За людей, за народ. Но большинство наших политических партий выражают интересы отдельных финансово-экономических групп или политических кланов, поэтому избегают по-настоящему популистских шагов. Кроме, пожалуй, партии «Родина», чей лидер Алексей Журавлёв не боится обвинений в популизме, правильно понимая этот термин.
А самым ярким примером жертвы новой ковидной реальности в западной политике можно считать популиста Дональда Трампа, проигравшего президентские выборы в США демократу Джо Байдену. Но Байдена тоже сложно назвать технократом, он, скорее, «политический трансгендер», выражающий интересы глобального капитала и набирающих влияние различных меньшинств: от национальных до сексуальных.
В целом же популярность популистов в мире будет нарастать. А центристы и технократы для удержания власти будут всё больше прибегать к технологиям манипуляций.
