Настоящий русский бунт зреет на территории Европы. Местные власти теряют рычаги влияния и повышают ставки. Россия же отказывается вести диалог в условиях, когда на смену языку дипломатии приходит истерика.
России нет смысла сохранять прежнее дипломатическое присутствие на Западе. После того как Европа начала закрываться от России и прекратила экономическое сотрудничество, русским дипломатам там нечего делать, да и работают они на условиях, которые трудно назвать человеческими.
Такое мнение высказал глава МИД России Сергей Лавров на встрече с принятыми на дипломатическую службу выпускниками вузов, отметив, что внешнеполитическое ведомство проводит географическую переориентацию своей деятельности как за рубежом, так и в центральном аппарате:
Нет смысла и желания сохранять прежнее присутствие в западных странах. Наши люди работают в условиях, которые трудно назвать человеческими. Им создают постоянные проблемы, угрозы физических нападений. И главное – там нет работы с тех пор как Европа решила закрыться от нас и прекратить любое экономическое сотрудничество. Насильно мил не будешь.
А на днях "государство-недоразумение" под названием Эстония решила назвать нашу страну "террористическим государством". До этого аналогичное решение принял парламент ещё одной малозначительной прибалтийской страны – Литвы.
Так, может быть, действительно, нам давно пора поставить на "заслуженное место" мадам Урсулу фон дер Ляйен – главу Еврокомиссии и её милого друга Жозепа Борреля – главного европейского "дипломата", прекратив любые поставки, в которых ЕС нуждается, – газа, нефти, титана и так далее? Хотят перейти на дрова – пусть переходят, кто ж им мешает?
Германия в одностороннем порядке перекрывает доступ для русских людей
Слова главы МИД России в программе "Царьград. Главное" ведущий "Первого русского" Юрий Пронько обсудил с политическим обозревателем Андреем Перлой.
Юрий Пронько: Неожиданное заявление прозвучало от Сергея Лаврова. На ваш взгляд, будет ли продолжение после этих слов?
Андрей Перла: Мне кажется, что тут есть два момента, которые имеет смысл обсуждать. Первое: почему заявление Лаврова было сделано настолько жёстко и настолько неожиданно для европейской дипломатии и для российской политики? Мне кажется, что ответ таков: триггером, спусковым крючком для заявления Лаврова послужил демарш немецкой дипломатии, которая очень жёстко ограничила возможности для получения шенгенских виз гражданами России.
Не то чтобы нам с вами прямо сейчас, практически в военное время, шенгенские визы были нужны. Но существует такое понятие, как межгосударственные соглашения и невозможность в одностороннем порядке эти соглашения изменять. То есть до сих пор считалось, что в одностороннем порядке это сделать невозможно.
Существуют соглашения между Россией и странами Евросоюза. В рамках этих соглашений существует определённый порядок получения гражданами России возможности поехать в Европу. Эти возможности, по идее, не должны были отменяться.
Сейчас, когда Германия говорит, что в Европу де-факто может поехать только тот, у кого уже есть счета в европейских банках (а завести такой счёт русский человек не может практически никак), это означает, что Германия в одностороннем порядке перекрывает для русских людей доступ на свою территорию.
АНДРЕЙ ПЕРЛА: "ТРИГГЕРОМ ДЛЯ ЗАЯВЛЕНИЯ ЛАВРОВА ПОСЛУЖИЛ ДЕМАРШ НЕМЕЦКОЙ ДИПЛОМАТИИ, КОТОРАЯ ОЧЕНЬ ЖЁСТКО ОГРАНИЧИЛА ВОЗМОЖНОСТИ ДЛЯ ПОЛУЧЕНИЯ ШЕНГЕНСКИХ ВИЗ ГРАЖДАНАМИ РОССИИ". ФОТО: ЦАРЬГРАД
Нужно нам это или нет – вопрос другой. Проблема в разрыве дипломатических отношений, которые существовали ещё вчера. Это – с одной стороны.
С другой стороны, если мы посмотрим на то, что пишут политические эмигранты, враги России, изменники, которые работают на Западе, можно достаточно точно предсказать, что Запад будет делать по отношению к России – а они как раз обсуждают возможность резкого понижения статуса дипломатических отношений с нашей страной.
Дошло до того, что Александр Морозов из Пражского университета уже написал, что, скорее всего, в Европе останутся только два российских консульства – в странах, не входящих формально в Евросоюз, ну, может быть, ещё в Сербии. А европейские страны должны отказаться от нормальных дипломатических отношений с Россией.
Это не нужно воспринимать как фантазию. Это не нужно воспринимать как истерику. Это нужно воспринимать как один из возможных вариантов давления на Россию со стороны Евросоюза.
– А в чём это давление заключается? Ну понижают они статус, а что нам от этого? Идите в пень!
– Нет, "идите в пень" – это с нашей точки зрения. А вот с их точки зрения ситуация гораздо более серьёзная. Насколько я могу судить, они там очень сильно боятся того влияния, которое Россия имеет на их внутреннюю политику.
– Ах, вот оно что…
– Если мы посмотрим на то, что происходило в последние годы, ещё со времён до так называемой пандемии ковида, и особенно в этом году, то мы обнаружим, что они со страшной силой боролись с русской пропагандой.
В Царьграде хорошо знают, каким образом запрещают в Европе СМИ, работающие на русском языке, русские государственные СМИ. Это делается не только по злобе, но и от совершенно рационального, с их точки зрения, представления о том, что русские могут иметь существенное влияние на их внутреннюю политику.
И, действительно, если мы посмотрим на социологические опросы во Франции, в Германии, то мы обнаружим, что количество людей, которые готовы терпеть лишения для того, чтобы помочь Украине антироссийскими санкциями, с марта этого года уменьшилось практически в два раза. И сейчас 57% немцев не готовы терпеть эти лишения.
Те люди, которые управляют Германией, не могут не понимать, насколько это серьёзно. И в силу своих представлений о том, как устроена жизнь, они не могут не связывать эти изменения в германской внутренней политике с русской пропагандой. С тем, что Россия очень эффективно работает на их территории.
Коллапс создан их собственными руками, но европейцы не смогут сказать это вслух
– Андрей, ну, позвольте. Мы вообще можем ничего не делать. Но тот энергетический, топливный, коммунальный коллапс, который там происходит, это же их рук дело. Они сами себе его создали. И их снесут, я в этом не сомневаюсь. И, кстати, Франция – яркое тому подтверждение. Да, французы любят бузить по расписанию. Но градус-то протестов меняется.
В Европе дрова давно не использовали для отопления, а теперь это уже необходимость, иначе счета оплатить не сможешь. Я думаю, что нам надо идти до конца. И если Лавров сказал, что мы будем понижать своё дипломатическое присутствие, значит, давайте понижать до минимума. А с отдельными персонажами типа Эстонии, Литвы так вообще надо распрощаться и забыть о них.
– Конечно, я тоже так считаю. И я думаю, что бо́льшая часть русских патриотов так считает. Причём как находящихся непосредственно во властных структурах, так и в структурах общественной поддержки.
Нужно понимать вот какую вещь. Когда эти граждане в Европе, в Эстонии ли, в Германии ли, во Франции ли, в Великобритании и так далее, в Евросоюзе или не в Евросоюзе, объясняют себе, чем вызвана социальная нестабильность на их территории, они никогда не могут сказать вслух, что эта социальная нестабильность вызвана их собственной политикой.
Они обязательно должны сказать, что это внешние враги, что эту социальную нестабильность создали русские. И действовать они будут, именно исходя из этой установки, настаивая: "злые русские извне подогрели недовольство".
России не остаётся сегодня ничего другого, кроме как быть последовательной в этом разводе с Европой. Потому что, если мы вслух говорим о том, что против нас ведут гибридную войну, что против нас ведут экономическую войну, холодную войну, то крайне странно с участниками этой войны поддерживать те отношения, которые были возможны во времена довоенные.
В лучшие, более приличные времена война ведь и начиналась с того, что приходил посол в МИД страны пребывания и говорил: "Вот нота, мы объявляем войну, я вынужден взять паспорта и покинуть вашу гостеприимную страну". В наше время, конечно, так никто не делает. В наше время объявления войны не случается. Но война-то тем не менее идёт.
Поэтому да, я думаю, что в ближайшее время "железный занавес" со стороны Европы по отношению к России из гипотетической возможности, из такого видения будущего, которым мы обменивались, окончательно превратится в реальность.
